Вскоре они возвратились с кладбища домой. Эмма хотела остаться в одиночестве, чтобы поразмыслить над исключительностью человеческого бытия. Она улеглась на диванчике, милостиво сложив руки на животе. В ее лице чувствовалась опустошенность, созидалась покорность.
Дочь подошла к ней и мельком спросила.
– Мама, почему ты не плачешь? Словно за тебя плачет та картина, которая висит в нашей гостиной.
– Потому что тот человек, изображенный на полотне, опечален невосполнимой утратой. С твоим отцом я жила десятилетия. Мы были счастливы. И я скоро последую вслед за ним. А Адриан, прожив со мной всего один месяц, навсегда потерял меня, для него я умерла. Я совсем забыла о нем.
– Странно, ты так говоришь о нем словно он не рисунок, а настоящий человек. И что странней всего, сегодня, когда ты одевалась в траурные одежды, рама отслоилась и покосилась. И представляешь, тот нарисованный человек перестал плакать. – сказала девушка.
Представив произошедшее событие, Эмма неожиданно резво для своих лет метнулась в соседнюю комнату. Она застыла в дверном проеме, увидев юного Адриана, аккуратно поправляющего раму картины, в которой он томился целые десятилетия. С тех пор художник нисколько не изменился, время не состарило его ни на день, лишь глаза творца стали более грустны, нежели чем всегда.
Эмма подошла к художнику, близко, очень близко, отчего он скользнул по ней взором божественного созерцателя, нисколько не удивившись видению.
– Прости меня. – изрекла она.
– Прощать за что? Эмма. Ты совсем позабыла наши уроки творения. Ведь это я творец этой картины, поэтому она подвластна только мне одному, она не могла удержать меня. Все эти долгие годы я самовольно находился в полотне, для того чтобы не мешать вам жить счастливо.
– Для чего тогда вернулся в реальность? – трепетно вопросила Эмма. – Потому что Эрнест ушел от нас?
– Потому что твоей дочери нужен будет учитель рисования, а тебе заботливый друг.
– Но я ужасно состарилась. Разве вдохновляю тебя теперь, после стольких лет разлуки?
– Всегда. Я люблю тебя, Эмма, а любовь безвременна. Я любил твои реснички, теперь люблю и твои морщинки, ибо они часть тебя. С твоей дочерью я обязательно подружусь, мы с ней почти ровесники.
– Адриан, ты всё такой же романтик. Я уверена, вы подружитесь. Странно, но она больше похожа на тебя, чем на Эрнеста. Она очень много рисует.
– Скорее она походит на тебя, ведь ты моя лучшая ученица.
Эмма, не сдерживая эмоции, бросилась на Адриана, обхватив руками его плечи.
– Я скоро уйду вслед за супругом, он уже ждет меня. Адриан, когда меня не станет, ты позаботишься о Фелиции?
– Непременно. – ответил он, нежно обняв за талию свою дорогую и любимую Эмму.
Картина написана
Спите неразлучные пары,
воссоединенные на Небесах,
любимые Богом осененные венцы,
живите вечно познавшие вечную любовь.
Адриан возложил букет белых лилий на место упокоения Эрнеста и Эммы. Плод их любви сидел рядышком на травке, девушка сдувала парашюты с головок созревших одуванчиков, отчего семена гурьбой разлетались по воздуху. Учитель рисования помолившись, сел рядом с Фелицией и наклонившись, дунул на белесый седой цветок, отчего вверх взметнулись пуховые пушинки.
– Необязательно срывать цветок, чтобы насладиться его красотой. – сказал Адриан.
Прилежная юная художница кивнула, и повторила за своим учителем те нехитрые действия.
– Адриан, а кто вы на самом деле? – всегда хотела спросить она, но всё никак не решалась, до сего дня.
Художник усмехнулся скрытой мудростью.
– Творец. – ответил он. – Ибо я сотворил вас и ваши судьбы. Потеряв Эмму, Эрнест осознал насколько она дорога ему, он начал шире смотреть на мир и потому Эмма признала в нем своего избранного возлюбленного. Я соединил их нерасторжимым браком, и впоследствии родилась ты, Фелиция. И ты когда-нибудь полюбишь, и тебе придется делать выбор. Детектив Чарльз Одри исцелился от недуга уныния, обрел свою долгожданную вторую половинку. Я создал вас и научил вас любить, но не лишил вас свободы. Я всех вас люблю. Я учу творить каждого, кто просит меня, в том числе и тебя. Я тот, кто победил смерть.