Хлопоты Щусева не пропали даром. Темпы строительства вокзала, конечно, были не те, но стройку остановить не удалось.
Те, кого Щусев уберег от фронта, работали на лесах и в мастерской с предельным усердием. Трудно, но упрямо тащил Щусев стройку вперед, оставаясь на бумаге лишь ее художественным руководителем.
Об этом периоде в жизни Алексея Викторовича Петр Иванович Нерадовский писал так:
«Помню, в 1915 году на Казанском вокзале шли строительные работы. Санитарный поезд, в котором я служил во время войны, сдав раненых, до отправки на фронт стоял на Казанском вокзале. Я часто встречался здесь со Щусевым. После утреннего завтрака мы с ним шли на вокзал в чертежную мастерскую, заставленную длинными столами, за которыми работали помощники архитектора. Щусев подходил к каждому, не спеша, внимательно рассматривал чертежи, говорил помощнику свои замечания, затем, продолжая обсуждать и давать пояснения, как-то незаметно брал чистую кальку, накладывал ее на часть большого чертежа и уверенно наносил на ней акварелью исправление, которое преображало деталь. Нужно было видеть, как во время длительного обхода легко и изобретательно из-под кисти Щусева появлялись новые элементы постройки, каждый раз в измененной расцветке. Так руководил Щусев разработкой своего проекта, не жалея сил, перерабатывая его в целом, не пропуская ни одной детали и добиваясь высокого строительного качества».
Все получалось как будто легко и свободно. Только по прошествии времени, сопоставляя многочисленные акварели архитектора, можно почувствовать отголосок той мучительно трудной работы, которую он вел тогда.
Теперь Алексей Викторович владел на стройке всем и вся. Вместе с большой стройкой вырос большой мастер, который как будто бы никогда в себе не сомневается, уверенно полагается на собственный опыт. Он научился прятать свои терзания от посторонних глаз.
Так, собственно, и должен держать себя художественный руководитель: ведь его подчиненным для плодотворной работы необходимо на каждом шагу видеть подтверждения, что метр ведет дело уверенно, знает путь к успешному финалу. Щусев мог обратиться за советом к кому угодно, но давления не терпел никакого и поступал сообразно только собственному разумению.
В 1916 году наметился силуэт главной башни вокзала, стали видны контуры гигантского теплого перрона. Несмотря на войну, Москва поднимала свой сказочный теремной дворец. А вокруг дыбилась земля — котлованы, отвалы, известковые ямы, меж которыми пробивались фундаменты и стены новых путейских сооружений. Художественная общественность всей России заинтересованно вслушивалась в эту «большую каменную симфонию».
Алексей Викторович страшно возмущался, когда его творческую манеру причисляли к разряду ретроспективных. Он доказывал, что здесь, на Казанском вокзале, творится архитектура будущего, исполненная национального звучания.
Дитя нового века — конструктивизм — привлекал многих архитекторов остросовременными рациональными формами, возможностью широко использовать новые строительные материалы и неведомую прежде конвейерную организацию производства. Каждое новое слово в архитектуре и строительной технике Щусев изучал, как школьник, вникая в самые мелочи. Но попытки подмены художественных начал инженерными схемами он отметал сразу. А проблемы, в том числе и инженерные, вставали одна сложнее другой.
Авторитет стройки был настолько высок, что на помощь Щусеву по первому его зову спешили лучшие мастера своего дела. Первыми строительными инженерами того времени были Артур Фердинандович Лолейт, Владимир Григорьевич Шухов и Всеволод Михайлович Келдыш. Зодчий выбрал из этой троицы двоих, отклонив кандидатуру Шухова. Шухов был необычайно одаренный инженер, склонный к художественному конструированию, а двух художников-творцов даже для такой большой стройки, как Казанский вокзал, было много. Щусев строго придерживался правила: как бы ни был велик корабль, капитан на нем должен быть один.
Для своего времени все творческие победы Щусева были произведениями отчаянной смелости, проникнутыми стремлением к новизне. Не переосмысление наследия прошлого, а настойчивые поиски новой национальной стилистики стали главной заботой Щусева.
Когда Алексей Викторович еще только приступал к проектированию вокзала, он предложил создать для него мощный бетонный пьедестал, а уже потом воздвигнуть на нем здание вокзала. Это было слишком дорогим предприятием, против которого вежливо, но твердо выступило правление дороги. Щусев стал искать другую надежную основу, которая бы уверенно держала вокзальную башню на слабых грунтах Каланчевской площади.