Первые успехи обнадеживали. А. М. Горький предложил И. Э. Грабарю и А. В. Щусеву подумать о том, чтобы наладить подобную работу в Москве и Московской губернии, где в старинных домах и усадьбах также веками скапливались творения художественного гения.
Горький был всего пятью годами старше Щусева. Ни академического, ни даже гимназического образования, ни знания древних и иностранных языков у Горького не было, не было и того, что в светском обществе почиталось всего выше, — изысканности манер. Зато были талант понимания человеческой беды и скорби, чувство спаянности с народом, которому он беззаветно принадлежал.
Сам Горький выше всего ценил в людях это ощущение сокровенного родства с народом. Он легко угадывал его в том или ином человеке, с которым сталкивался, и тогда был готов простить ему любые недостатки. Эта черта характера писателя пленила Щусева. Ему открылись огромность этой чистой души, прозрачная ясность мысли этого человека, твердость его позиции. Цельных людей Алексей Викторович ценил очень высоко.
Порою в художественной среде раздавались голоса всепрощения, призывы пожалеть «титулованных трутней». Горький одной фразой пригвоздил к позорному столбу всю сановную рать, назвав Николая II «первейшим мерзавцем Европы». Определение было настолько метким, что немедленно распространилось повсюду.
Общаясь с Горьким, Щусев ясно видел, как убежденность рождает почти нечеловеческую энергию. Гнев, боль, сострадание, казалось, переплавились в вечный свет. Лучи этого яркого света грели души. Как Горький писал, так он и жил. Это был художник-деятель, который своей общественной работой показывал, как нужно понимать творчество вообще и как нужно поступать. Вернувитись в Москву, Алексей Викторович еще долго жил впечатлениями бесед с Горьким и совместных с ним дел.
Стоило Щусеву окунуться в московские будни, как показалось просто немыслимым начинать в Москве то, на что отважились художники в Петрограде. Военные учреждения, полицейские службы действовали здесь как будто с тем же рвением, что и прежде. Московская знать, правда, попритихла, настороженно следя за бурными событиями в северной столице.
Весной на шумных площадях Москвы распускали свои разноцветные шатры цирки шапито. О победах цирковых борцов московские газеты писали как о важнейших событиях городской жизни. Знаменитые акробаты и фокусники, дрессировщики и клоуны владели сердцем «почтенной московской публики». Ремесленники, повара, половые, дворники, извозчики любили цирк восторженной любовью. И не только они — цирк пользовался популярностью.
Когда Игорь Эммануилович Грабарь предложил Алексею Викторовичу собрать митинг художников, литераторов, артистов в цирке Саламонского на Трубной площади, тот сначала воспринял это предложение как шутку. Однако Грабарь не шутил. В полдень 18 марта, когда плавились под солнцем серые бугры счищенного с тротуаров снега, толпы народа потянулись к «цирку на Трубе». Превратить цирковую арену в трибуну народного обсуждения задач революционного искусства догадалась только Москва. У городовых и жандармов веселый московский люд, устремившийся в цирк, не вызвал никакого опасения.
Как оказалось, цирк Саламонского стал действительно удачным местом для политического митинга, который на всю Россию объявил «о необходимости теперь же образовать при Временном правительстве художественный совет из компетентных лиц, по указаниям которого комиссары правительства на местах при содействии местных художественных сил и организаций осуществляли бы охрану всех художественных ценностей».
Художественная Москва сделала по сравнению с Петроградом более смелый шаг — она вознамерилась диктовать Временному правительству, какие необходимо принять меры, чтобы сохранить ценности искусства, составляющие гордость и достояние народа.
Московское архитектурное общество — одно из старейших обществ России — включилось в работу по защите художественного наследия страны. 25 марта инициативная группа Московского архитектурного общества созвала на совет деятелей культуры и искусства Москвы. Тон задавало возглавляемое А. В. Щусевым содружество художников и архитекторов. Художники и архитекторы призвали все демократические силы Москвы «включиться в борьбу за охрану памятников старины и искусства». Был избран инициативный орган, объединивший художественные силы Москвы.
Важным событием в жизни Москвы стало создание Союза деятелей искусства с самыми широкими полномочиями. Союз выступил с требованием «об отчуждении памятников искусства, принадлежащих церквам, монастырям и бывшим царским сановникам, в пользу революционного народа». Работу союза Щусев и Грабарь вели рука об руку с Московским Советом рабочих и солдатских депутатов.