Повсюду звучали частушки:
Толпы людей окружали «объяснителей» и без конца задавали вопросы. Возле гидростанции, на широком деревянном настиле, задорные каблуки девчат выбивали плясовую. Лихо взвизгивали гармони, не смолкали песни.
А за воротами выставки, по другую сторону Садового кольца, как гранитная скала, высился главный иностранный павильон. Его окружали непривычного вида легкие строения из прессованной фанеры, металлических прожилин и стекла. Их спешно возводили запоздавшие строительные зарубежные фирмы. Вокруг было многолюдно, но тихо. Москвичи с удивлением разглядывали необычные постройки. Москва приглядывалась, что может пригодиться ей самой для будущего.
Гости из-за рубежа, наоборот, тянулись на советскую сторону. Особенно привлекал всех затейливый павильон «Махорка» архитектора Константина Степановича Мельникова. Вычерченный вдохновенно смелыми линиями, этот павильон стал гордостью выставки. Его изображения украшали бюллетени Главвыставкома.
На выставке, построенной из деревянных конструкций, сам Щусев остался верен камню. Он взял на себя, как и положено главному архитектору, одно из самых сложных дел. «На его долю, — писал его помощник В. К. Олторжевский,— выпала трудная задача трансформировать здание бывшего механического завода, существовавшего на территории выставки, в выставочный павильон. Его богатый творческий опыт помог ему превратить фабричную коробку в один из лучших павильонов выставки...» Павильон был построен в стиле русской классики. «Я русский, русская земля еще не перевернулась», — упрямо повторял зодчий, утверждая мотивы русской классики в советской архитектуре.
Центральный павильон выставки украшали изваянные Сергеем Тимофеевичем Коненковым монументальные скульптуры из дерева — пахарь и рабочий. Они олицетворяли могущество и духовность человека труда.
19 октября 1923 года пришло известие, что Владимир Ильич приехал из Горок в Москву, чтобы посетить выставку. Все, кто был причастен к выставке, восприняли внимание к ней Ленина как самый дорогой подарок. «Все на выставке жило именем Ленина, — говорил И. Ланцов, один из помощников А. В. Щусева. — Мы знали, что Ильич, несмотря на болезнь, обязательно приедет, мы ждали его каждый день».
С утра солнце светило по-осеннему скупо, но день обещал быть ясным. К обеду сырая вата облаков стала обкладывать небо, и Алексей Викторович то и дело с беспокойством поглядывал ввысь.
Из Кремля передали: Владимир Ильич находится в зале заседаний Совнаркома, но решения посетить выставку не отменил.
В 15 часов 25 минут Владимир Ильич с сопровождавшим его профессором Владимиром Николаевичем Розановым выехал из арки Иверских ворот Красной площади и по Бульварному кольцу направился в Наркомпрос за Надеждой Константиновной Крупской, чтобы вместе с ней следовать на выставку. Не знал тогда Ленин, не мог знать, что эта поездка была его прощанием с Москвой.
Над Рождественским бульваром уже повисла прозрачная сетка дождя, освежившая осенние краски. Омытые дождем деревья стояли в задумчивой печали.
На горке автомобилю, держащему путь к выставке, пришлось замедлить ход: две подводы, запряженные ломовыми лошадьми, везли бедный домашний скарб.
— Погорельцы? — спросил Владимир Ильич.
— Рабочие вселяются в особняки московской знати, — ответил шофер. — Хотите, спросим?
— Не стоит, — сказала Надежда Константиновна. — Поезжайте скорее, а то стемнеет скоро.
Автомобиль ускорил ход. Под прозрачной пеленой дождя чистый уголок заповедной Москвы напоминал Владимиру Ильичу улицы Петрограда, только здесь было больше зелени, тепла и уюта.
Владимир Ильич улыбался каким-то своим мыслям и радовался быстрой езде. Ему верилось, что поездка по Москве благотворно скажется на нем, и он в самом деле чувствовал прилив сил и душевный покой.
Миновав Покровский и Яузский бульвары, выехали на набережную Москвы-реки. У Крымского моста Ленину захотелось понаблюдать за взлетом гидроплана. Когда кургузая яркая лодка с крыльями оглушила окрестность пулеметным треском, снялась с воды и толпы людей на набережной замахали флажками, захлопали и закричали «ура!», Владимир Ильич жестом попросил ехать дальше. Автомобиль нырнул в железный створ моста, составленного из замкнутых тяжеловесных ферм. Было такое ощущение, что машина катит по длинному темному коридору.