Когда Щусев прощался с Лениным, он видел, как возле гроба застыл с окаменелым лицом молодой артельщик. Казалось, никакие силы не могут сдвинуть его с места.
— Идем! — тянул его за руку товарищ.
— Не могу. Я уйду, а он без меня встанет.
Горе не умещалось в слова.
Дома Алексей Викторович закрылся у себя в кабинете, зажег зеленую лампу над столом и надолго задумался над чистым листом. Он сидел неподвижно, пока не онемело тело, а встав, не мог вспомнить ни одной своей мысли. Подошел к узкой кушетке, лег. Сна не было. Перед ним проносились обрывки каких-то образов, виделись чьи-то лица, слышались речи. Он испугался своего состояния. Единственным выходом из него была работа.
Снова сел к столу, взял грифель и в этот момент услышал требовательный стук в дверь.
— Алеша, Алексей Викторович, к тебе пришли! — раздался голос Марии Викентьевны.
Он встал, подтянул галстук, одернул жилет, надел пиджак.
В кабинет ввалился здоровенный детина с заиндевевшей бородой и простуженным голосом сказал:
— Товарищ академик, я за вами. Велели доставить вас незамедлительно...
— Кто? Куда? На дворе ночь... — удивился Алексей Викторович.
— В Колонном зале заседают... Вы потеплее одевайтесь — холод лютует, — заботливо сказал рассыльный, и Алексей Викторович оставил свои расспросы.
Когда он надел шубу, Мария Викентьевна протянула ему не надеванную еще меховую сибирскую ушанку — подарок младшего брата Павла, теперь инженера Павла Викторовича Щусева, строящего в Сибири железнодорожные мосты и тоннели. Алексей Викторович взялся было за свою обычную шапку, но рассыльный сказал:
— Но нонешнему морозу в самый раз будет!
И Алексей Викторович натянул на облысевшую голову лохматый треух.
На заснеженной улице в клубах морозного дыма тарахтел автомобиль.
В этот день Щусеву довелось увидеть Ленина еще раз...
Наступило 23 января 1924 года. Шли первые часы третьего дня жизни страны без Ленина. На Щусева возлагалась надежда, что он сумеет воздать должное памяти вождя.
Вот что позднее писал об этом сам Алексей Викторович:
«В артистической комнате при Колонном зале, куда меня привели, находились члены правительства и комиссия по похоронам В. И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного Мавзолея для гроба Ленина на Красной площади... Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из своей мастерской, а затем должен был направиться в предоставленное мне для работы помещение. Уже наутро необходимо было приступить к разборке трибун, закладке фундамента и склепа Мавзолея...
...Надпись на Мавзолее я предложил простую — одно слово, в котором заключено столько волнующего смысла для всего трудящегося человечества. Это слово — Ленин... К четырем часам утра эскизный набросок Мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры глубины, высоты и ширины и вызвал конструкторов для подсчета деревянных конструкций.
Ранним утром мною на Красной площади была произведена разбивка плана сооружения, вбиты колышки, ограждавшие место постройки, и раздались первые взрывы мерзлой земли. Скованная 25-градусными морозами земля не поддавалась лопатам и ломам, и для рытья котлована пришлось взрывать ее с помощью команды подрывников. Взрывные работы заняли почти сутки; только после этого землекопы смогли приступить к рытью котлована.
Тем временем отдел сооружений Московского управления коммунального хозяйства завозил на Красную площадь деревянные брусья и доски и плотники занимались подготовкой каркаса. Строители время от времени отогревались в специальных палатках военного типа, где были установлены печи...
Планировка Мавзолея была мною рассчитана таким образом, чтобы создать график движения, обеспечивающий беспрерывный пропуск значительных масс народа без сутолоки и пробки. В Мавзолее должны были быть две двери — одна входная, другая выходная. Входя, народ должен был спускаться по лестнице, ведущей в центральный зал с гробом Владимира Ильича, и, обходя его кругом, подниматься по такой же лестнице, ведущей к выходной двери. Для утепления Мавзолея было принято решение выстлать пол, стены и потолок центрального зала двойными досками со слоем чистых опилок между ними. Лестницы оставались холодными. Зал должен был быть декорирован материей по рисункам художника Нивинского.
Вся работа по сооружению Мавзолея продолжалась около трех дней; строители удалились с Красной площади в момент, когда уже на нее вступали войска, участвовавшие в похоронах великого вождя».
Последний взгляд, брошенный архитектором при уходе с площади на скромное, выделанное «в русскую елочку» деревянное сооружение, оставил у него смутное чувство, в котором было и удовлетворение от законченной в срок работы, и горький привкус сожаления: разве такого Мавзолея достоин Ленин?