Когда причин в перемене настроения сына не отыскивалось, она поручала ему какую-нибудь работу в комнате Павлика или просила его просто поиграть с мальчиком, и это неизменно помогало. Алеша переставал хмуриться, становился способным воспринимать то, что ему говорили. Так мать исподволь готовила его к будущей жизни. Обладая бесконечным терпением, добрым и открытым характером, она умела быть и строгой, беспощадной, когда замечала у детей как будто бы безобидные, но на самом деле опасные задатки. Она безошибочно отличала фантазию от лжи, лесть от выражения доброго чувства, настойчиво преследовала любую фальшь в отношениях детей с родителями, со сверстниками, строго следила за тем, чтобы они ладили между собой, помогали друг дружке, были искренни в отношениях.
Но одна преграда оставалась для нее непреодолимой: старший сын Сергей никак не хотел приспособиться к обостренному самолюбию Алеши, он подсмеивался над ним и никаких его дел, забот или успехов не принимал всерьез. Даже то, что Алеша всего за одну зиму выучился бегло разговаривать и читать по-французски, Сергей ставил лишь в заслугу матери, как будто младший брат не старался изо всех сил приблизиться к старшим, которым в последнее время взяли за моду вести свои тайные переговоры на французском.
Что касается Пети, то тот держался с Алешей ровно, приветливо и доверительно, и Алеша платил ему за это горячей любовью, не меньшей, пожалуй, чем та, которую он испытывал к маленькому Павлику.
Однажды Мария Корнеевна заметила «плоды» отношения Сергея к Алеше: Алеша стал поддразнивать и пугать Павлика то каким-то фантастическим Босым, то Супином, которого рисовал страшным монстром, наподобие Вия. Павлик пугался до слез, но Алеша каждый раз успокаивал его, обещая, что сумеет справиться с Босым или Супином, если те вдруг объявятся.
Мама запретила пугать впечатлительного малыша, даже не разрешила до времени рассказывать ему об отчаянных Сирюзе Смите и Гедеоне Спилете, о приключениях которых Алеша начитался в журналах «Вокруг света» и «Природа и люди». Вне запрета остались сказки — о разбитом стеклышке, об оловянном солдатике, о маленьком Муке.
Дошло до того, что Павлик отказывался и есть и спать, если рядом не было Алеши.
— Что же ты будешь делать, когда Алеша пойдет в гимназию? — спрашивала мама.
— Пусть он подождет, пока я вырасту, и мы пойдем вместе.
Летом 1881 года Мария Корнеевна привела Алешу во 2-ю кишиневскую классическую гимназию, где уже учились двое ее сыновей.
Белая суконная рубашка, перехваченная черным пояском, длинные черные брюки, крепкие австрийские башмаки, которые он примерял дома, — все это казалось ему столь солидным, что теперь его просто невозможно было не принять в гимназию. Достаточно лишь посмотреть, как взросло он выглядит, как важна его осанка, строг взгляд.
Длинное одноэтажное здание гимназии, мимо которого Алеша проходил много раз, когда с ватагой сверстников направлялся на выгон к Боюканам собирать ранние съедобные ландыши-бируши, теперь предстало перед ним в совершенно новом свете. Рассказы старших братьев о строгих преподавателях, страшные слова «дисциплина», «контрольная», а того пуще «карцер» — все это вместе настроило его на торжественность, он шел впереди матери, выкатив грудь, всем своим видом стараясь показать, что ничего на свете не боится.
Он сам отворил тяжелую дубовую дверь и, пропустив мать вперед, вошел в просторный вестибюль, неожиданный для приземистого с виду здания. Мария Корнеевна повела его прямо к директору мимо жавшихся к стенам мамаш со своими отпрысками, раскланиваясь на ходу со знакомыми.
Из-за тяжелого, занимавшего полкомнаты стола им навстречу поднялся важный бородатый господин с орденом, который, казалось, висел на самом кончике его бороды, и строго поглядел на них. Разум Алеши отказывался признать в нем Василия Корнеевича — маминого брата, который часто и запросто бывал у них дома, приезжал в их загородный сад в Дурлешты.
— Тебе здесь не место, сестра, я тебя не вызывал, — сказал Василий Корнеевич. — Ступайте в зал и ждите.
В это время в кабинет вошел человек в форменном сюртуке и сразу бросился обнимать Алешу и Марию Корнеевну:
— Рад приветствовать тебя, кузина, в наших пенатах. Не часто ты балуешь нас своим посещением. А молодец-то у тебя хорош! Славного парубка вырастила!
Это был учитель географии и истории Яков Николаевич Баскевич — другой родственник Щусевых, в которого брат Алеши Петя был просто влюблен. Под влиянием своего любимого учителя Петя грезил заморскими странами, неведомыми материками, океанскими далями. Алеше не доводилось видеть Якова Николаевича в их доме, но от него сразу повеяло чем-то родным и домашним.