Бессонная ночь возбудила его. Глаза лихорадочно горели, под ними проступила синева, щеки запали.
Когда коляска подъехала к лавре и Алексей с генеральшей сели на скамейку близ могилы, он у нее на глазах принялся восстанавливать свой ночной проект. Она следила за бегом его карандаша.
— Вы знаете, эта модель мне нравится больше, чем вчерашняя, — сказала она.
— Я всю ночь думал над эскизом. Мне хотелось, чтобы он вам понравился.
Генеральша взяла альбом в руки и встала. Лицо ее выразило сосредоточенность, она внимательно оглядела окрестность, церковную ограду, купола Александро-Невской лавры и перевела взор на Алексея:
— А ведь вы, Алексей Викторович, были здесь вчера!
— Да... был, — признался Алексей и потупился.
— Это похвально. Можете приниматься за работу.
Все оказалось намного сложнее, чем он предполагал. Гранитный цоколь памятника никак не хотел сочетаться с изящной вязью металлических кованых узоров шатра часовни, окон, дверей, с легкостью креста и киотов.
Уже настала пора каменотесам и кузнецам приниматься за работу, а решение все еще не было найдено — эскизы и рисунки сменяли друг друга, но ни один не бросил его в жар, не убедил: вот оно, нашел!
Как-то он сидел, рассматривая эскизы, морщился и друг расхохотался, настолько простой и точной оказаась мелькнувитая в голове мысль: шлем, византийский шлем Олега — разве может быть лучше памятник воину? Памятник должен быть сделан в византийско-русском стиле.
На стройке он работал легко и вдохновенно, инженерная часть сооружения нашлась будто сама собой: скобы, крепления, поковки, арматура свободно проистекали из удачно найденного образа. Деловая напористость Щусева воодушевляла работников, и буквально в течение месяца сооружение было готово.
Алексей пригласил профессора Котова ознакомиться с памятником, когда рабочие уже принялись за покраску. Признанный мастер культовых сооружений, Котов зорко оглядел часовню со всех сторон, заглянул внутрь и сказал:
— Ну, что же, пора вам приниматься за большие масштабы. Думаю, у вас получится.
По настоянию своего наставника Щусев начал работу над учебным проектом современной одноглавой церкви в официальном русском стиле. Такие церкви рождались в ту пору, как грибы после дождя. Это был своеобразный ширпотреб, предназначенный для укрепления главной опоры самодержавия, каковой была православная церковь. Как ни бился Щусев над проектом, он так и не смог внести в него ни живого дыхания, ни свежей струи, и профессор Котов отступился, предоставив ему самому выбирать тему проекта:
— Ищите, Щусев, ищите и думайте. Готовьтесь к защите дипломного проекта. От того, что вы надумаете, будет зависеть ваша судьба.
Котов ничуть не преувеличивал, говоря о судьбе. Диппломные проекты выпускников академии, оцененные Большой или Малой золотой, а также Большой или Малой серебряной медалями, были своеобразными ключами к разным дверям. Медаль давала право занять определенную ступень в общественной иерархии: Малая серебряная медаль приносила звание неклассного художника, Больпая серебряная — классного художника третьей степени, Малая золотая — классного художника второй степени, а Большая золотая вместе со званием классного художника первой степени — возможность стажировки в лучших европейских академиях художеств сроком до шести лет. Как правило, вернувшиеся из заграницы художники занимали ведущее место среди художественной элиты России. Достаточно вспомнить Карла Брюллова или Константина Маковского, награжденных за свои дипломные работы Большой золотой медалью.
Нет, не одно лишь честолюбие обуревало Щусева, им владела страсть вырваться на свободные просторы творчества. И конечно же он мечтал увидеть высшие достижения мирового зодчества, скульптуры, живописи.
Дома он разложил перед собой все свои студенческие проекты. Первым был проект ограды и входа в парк — то, что он предполагал, но так и не сумел сделать в Сахарне, потом шел проект двухэтажного охотничьего домика в стиле французского Ренессанса — прежде он казался ему даже поэтичным, но теперь напоминал красивый лубок.
— Все не то! — вынес он приговор сам себе.
Учебный проект двухэтажной больницы, которому мог бы обрадоваться отец, будь он жив, тоже не понравился ему.
Лишь компактный и строгий эскиз торгового дома да детально проработанный проект сельской народной читальни с интерьерами в молдавском духе удовлетворили его, но разве они могли вместить то, что он собирал долгие годы по крохам, готовясь к решающему броску.