Попытка успокоить психующих высших практиков и не допустить резни оказалась возможной лишь из-за их связи с Кошмаром. Мне пришлось не один и не два раза перекрывать им «кислород», чтобы хоть немного привести их в чувство. Правда, чем дальше прогрессировала болезнь, тем слабее и слабее действовал мой метод.
Прознавшие о случившемся войска тоже ударились в панику и если бы не подконтрольные мне творения, всё мгновенно бы рухнуло, так как остальные высшие были не в том состоянии, чтобы выполнять приказы.
Впрочем, я понял всю бессмысленность своих действий ровно в тот момент, когда Чума перекинулась и на возвышенных. И, надо же какое совпадение, я тоже был одним из них.
В тот день, когда я проверил своё тело и нашел в нём странную, чуждую ци, я понял, что это начало конца.
Если потеря высших была тяжелым ударом, но мы смогли его пережить, то заболевание возвышенных выкинуло всякий контроль над ситуацией в окно.
Глава 21
«Пир во время чумы». — какое ёмкое и в то же время короткое выражение, прекрасно описывающее, что происходит с людьми, когда смерть ласково похлопывает тебя по плечу, а шансов на выживание совершенно нет.
Ещё будучи на Земле, я обожал смотреть видео, где упорные товарищи с помощью карт, домино или подобных вещей строили огромные башни и пирамиды, столь хрупкие, что даже легкого толчка было достаточно, чтобы они рухнули.
Это сочетание хрупкости и в то же время эфемерного величия сильно меня привлекали. И как всегда в конце подобных видео было запланировано торжественное обрушение этих «башен из слоновой кости».
Теперь же, стоя на вершине самой высокой постройки Нового Кесона, я мог наблюдать за крушением своей собственной «карточной постройки».
Новый Кесон пылал, хоть, казалось бы, он был практически полностью построен с помощью камня и земли. Но жадные практики за считанные месяцы сумели наполнить его огромным количеством тканей, одежды, деревянной мебели и прочих легко воспламеняющихся материалов. Получив в своё распоряжение целую страну, они были подобны сорокам, тянущим в своё гнездо всё, что только блестит.
Но бушующее над городом пламя с вязким, черным дымом было не единственной проблемой.
Всюду, куда хватало глаз то и дело вспыхивали стычки между практиками разной силы. В них не было смысла и цели, просто совершенствующиеся выплёскивали прорывающиеся эмоции единственным известным им способом. Им было плевать, что из-за их сражения вокруг гибнут немногие оставшиеся нормальные люди.
Я продолжал смотреть, как всё, что я с таким трудом строил, разваливается у меня прямо на глазах. Те, кто доверился мне, и прибыли в эту смертельную ловушку, умирали, убитые теми, кто должен был их защищать.
И могло показаться, что положение ещё поправимое. Всего лишь ухватись за нити Кошмара и приведи всех этих безумцев к подчинению, но было одно «но».
Да, моё место избранного и верховного жреца Кошмара позволяло мне ослаблять и подавлять обычных жрецов и воинов, но далеко не полностью. Даже так они всё равно были бы в состоянии сражаться и жить. Понимая же, что они так и так умрут, практики просто бы не обратили внимания на столько слабую попытку их остановить.
Даже императрица и та поддалась общей панике, потерявшись где-то в общей схватке. Единственное, что я знал благодаря Кошмару, это то, что она была ещё жива.
— Ничего не скажешь, Светоносный? — едко спросил я, посмотрев на молчаливого ангела, что бесстрастно смотрел на погибающий город. — Обычно тебя не заткнёшь, а сейчас ты удивительно молчалив.
— И что же я должен сказать? — чопорно поднял бровь чернокрылый ангел.
— Не знаю, — я в самоуничижении помахал рукой. — Что такова природа человека, что, естественно, ты ожидал подобного исхода событий. Может быть добавишь, что во всём случившемся моя вина.
— А какой в этом смысл? — легонько улыбнулся Светоносный. — Ты и без меня прекрасно справляешься с ролью своего мучителя. Вы, люди, поразительно, компетентны в вопросе самоуничтожения. Интересовал ли тебя вопрос, как много миров, где человечество уничтожило само себя?
— Я подозреваю, что ответ мне может не понравиться? — с черным юмором уточнил я, на что ангел заливисто рассмеялся.
— Зависит от тебя, Призыватель. Но существует не так много столь распространённых рас, что так упорны в саморазрушении. Может, именно поэтому я никогда не мог относиться к вам с равнодушием. Слышали ли вы когда-нибудь выражение, что ненависть — это одна из высших проявлений лести?