Однако у Кулибина был немалый дар убеждения. Иван Петрович не вел длинных речей, говорил немного и неторопливо. Он верил в себя и умел, не выхваляясь, передать эту веру другим.
Костромин был человек много знавший, умом не обделенный — значение приборов он понимал. Сомнения же его Кулибин сумел победить. Приезд императрицы отсрочен на год. Довольно времени построить приборы и закончить часы. По слухам же, царица покровительствует просвещению и любит тем пред иноземцами хвалиться. Подношение вместе с диковинными часами ученых приборов умножит славу русского мастерства.
Костромин сдался. Выдал денег на нужные припасы и согласился работу над часами отложить.
Кулибин взял еще одного помощника — Ивана Шерстневского, юношу ясноглазого и веселого, весьма способного к механике.
Электрическую машину по образцу иноземной изготовил Кулибин быстро и без большого труда. Опыты электрические были весьма занимательны. Звал Кулибин всех, кто в доме был, говорил, чтобы взялись за руки, словно в хороводе. А крайний держал металлические цепи, соединенные с машиной. И внезапно, когда начинал Кулибин крутить машину, все ощущали как бы удар или укол в ладони, и дрожь пробегала по телу. Был испуг и вопли. А когда испуг проходил смеялись. С треском пролетали по воздуху голубые искры — как бы малые молнии. Колыхались, словно от ветра, бумажные полоски. Оживали иголки — становились на острие и подпрыгивали, притянутые тайной силой машины.
А микроскоп и телескоп требовали великих трудов. Для телескопа надобно было металлическое зеркало. Подобные зеркала были только английской работы, и в какой пропорции какие металлы сплавлять, английские мастера держали в секрете.
Не считано, сколько проб произвел Кулибин в поисках сплава, твердостью и белизною схожего с английским. Неведомо, сколько опытов произвел он, чтобы найти меру вогнутости и выпуклости телескопических зеркал и потребных для микроскопа стекол.
Медные трубы для телескопа отковал Кулибину знакомый котельник. Шлифовальные машины делал он сам и с немалым трудом искал способ полировать зеркала. Для полировки нашел отличный состав: жженое олово с деревянным маслом.
Вогнутость зеркал, и состав металла, и фасон шлифовальной машины, и способ полировки — все найдено было Кулибиным одной лишь силой разума, необыкновенностью дарования да огромным терпением в опытах. Помощь мог он найти только в поисках меры вогнутости зеркал, читая труды Ломоносова и Вольфианскую физику.
Два телескопа, микроскоп и электрическую машину сработал Кулибин менее чем в год.
Закончив труд, поднялся с Костроминым на холм, и глядели они в телескоп из Нижнего на Балахну, за тридцать с лишком верст. Видны были дома, как игрушечные, и людишки с ноготь ростом, а простым глазом ничего было не разглядеть.
Вернувшись в село Подновье и вовсе не дав себе отдыху, Кулибин принялся вновь за часы.
Готов был нарядный корпус — золотое яйцо, затейливо разукрашенное. Готовы были фигуры стражей, ангела, дев, литые из серебра. Оставалось собрать механизмы.
Ночами, после целодневного труда, он бормотал стихи — сочинял торжественную оду Екатерине, стремясь и не надеясь достигнуть совершенства безмерно любимого им поэта Михайлы Ломоносова. Сочинив — положил оду на музыку, подбирая на гуслях пристойный мотив. Ту музыку часы должны были играть в полдень.
Вот собран механизм часовой, сочленен с музыкальным. Поставлены фигуры для театрального действа, заведены часы.
И они не пошли.
Фигуры остались мертвы, не играла музыка, и после нескольких минут хода замерли стрелки циферблата.
А Екатерина была уже в пути к волжским городам.
Кулибин заперся с Пятериковым и не выходил даже к обеду — еду им приносили в рабочую горницу. Когда усталость валила с ног, дремали тут же, в мастерской.
Где ошибка? Неточно могла быть изготовлена какая-либо часть, а их без малого пять сотен. Могла быть ошибка расчета, ошибка в соединении частей. Все перебрать — время потребно немыслимое. Остротою взора, напряжением мысли, чутьем своим к механике стремился Кулибин одолеть беду.
Вниз по Волге от Костромы шел великолепный караван. На передней зеленой галере, украшенной резными вызолоченными изображениями морского бога Посейдона, наяд и тритонов, следовала императрица с приближенными. На прочих — огромная свита, иноземные послы. За галерами тянулись суда с провиантом, суда экипажные, суда лазаретные.