Ауч.
Похоже, в этой игре он был лучше меня.
Моя энергия иссякла, принять правила сегодняшнего дня было нелегко.
Наверное, это будет самое трудное, что я когда-либо делала.
Я молча кивнула.
— Наличка подойдет.
— Конечно, подойдет. — Он понизил голос, как делал обычно, когда обсуждал свою дерьмовую жизненную ситуацию, будучи ребенком. — Даже минимальный кэш будет оплачивать твою аренду.
Мое сердце екнуло.
Он был мастером в том, чтобы заставлять меня хотеть ненавидеть его, но под этим каменным фасадом была нежная, щедрая душа.
Я это знала.
Знала, что он не мог так сильно измениться.
Но не знала, моя предыдущая история с Гилом была благословением или проклятием. Если бы мы были совершенно незнакомы, я бы списала его отношение на то, что он был угрюмым боссом с проблемами в характере. Но из-за того, что он делился со мной своими секретами, из-за того, что доверял мне больше, чем кому-либо, из-за того, что позволял мне видеть его уязвимым и милым, я знала, что бездомность была очень реальной угрозой для младшего Гила и, скорее всего, испортила мировоззрение старшего.
Может быть, он и был знаменитым художником по телу, но, кроме инструментов своего ремесла, у него не было никакой роскоши на складе. Никаких дорогих картин или дизайнерской мебели. Пространство было пустынным и неухоженным.
Еще один побочный продукт жизни в заброшенном доме с отцом и нелегальном опыте? Или личный выбор, оставаясь стерильным и одиноким?
Мои плечи опустились, отягощенные вопросами, которые я не могла задать.
Гил тяжело вздохнул.
Я поймала его взгляд и почувствовала, как сильно забилось сердце.
Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. Улыбке, которую я уловила, прежде чем она была задушена мрачным равнодушием.
Мог ли он читать меня так же хорошо, как в юности? Мог ли видеть, как я изо всех сил стараюсь не требовать ответов и вполне реальную угрозу броситься в его объятия и поцеловать его?
Если он и мог читать мои мысли, то не показывал этого.
И я определенно не могла больше читать его.
Он снова вздохнул, как будто переосмысливал все, что касалось нас.
Мы.
Может там еще остались… мы?
— Идем. Я покажу тебе, где ванная комната. Мне нужно работать.
Я скрестила руки на розовом топе и последовала за ним. Его длинные ноги преодолевали расстояние гораздо быстрее, чем мои короткие.
Его спина вздрагивала под заляпанной краской серой футболки. Его тело было напряженным и недосягаемым. Несмотря на то, что я отнеслась бы к этому соглашению с профессионализмом и соответствующим подчинением сотрудника своему боссу, я не могла остановить свое внутреннее пробуждение от его добровольного бездействия.
После Джастина у меня были и другие парни. Я была с одним парнем за год до несчастного случая. У меня была пара интрижек, когда я изо всех сил старалась залатать разбитое сердце, но Гилберт Кларк всегда был тем, кто уходил.
Мальчик, которого я никогда не забуду.
Боже, пожалуйста, остановись.
Перестань делать мне больно.
Остановившись, Гил махнул рукой в сторону маленькой комнаты рядом с его кабинетом.
— Туда. Не задерживайся надолго. — Он вытер рот и опустил взгляд в пол. — Разденься, надень халат и возвращайся.
Не дожидаясь ответа, он прошествовал обратно к своему рабочему месту, прежде чем я успела согласиться.
Я наблюдала за ним.
Я скучала по нему.
Возьми себя в руки.
Оторвав от него взгляд, я вошла в ванную и обнаружила там гораздо больше места, чем ожидала. В душе виднелись потеки краски от других, смывавших картины Гила. На двойном туалетном столике лежали ватные тампоны и салфетки, чтобы сделать то же самое. Чтобы стереть многочасовые детали и перфекционизм.
После просмотра его видео на YouTube казалось неправильным, что это было место, где его творения умирали. Жалкая смерть для стольких выдающихся произведений.
Одна из моих любимых работ, которую он сделал, — в черном капюшоне и с закрытым лицом — была на двух женщинах, прижатых друг к другу, их руки были сложены так, что их человеческие формы превратились в колибри.
Благодаря технике Гила с металликом и тенью, их кожа превратилась в радужные перья, мерцающие с такой точностью.
Как он это выносит?
Как мог так долго заставлять что-то оживать только для того, чтобы сделать несколько фотографий, а затем спустить это в канализацию?
Мое отражение насмехалось надо мной, когда я подошла к туалетному столику и схватила свои длинные, до плеч, темно-русые волосы. Скрутив их в жгут, я сделала пучок у основания шеи и закрепила его резинкой с запястья.