— Ты большой. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе об этом? — Ее голос прерывался от секса. Ее бедра покачивались, принимая меня глубже. — Длинный и толстый. Ты был создан для траха, Гилберт Кларк. — Она покачивалась на мне, вырывая из моей груди невольные стоны. — Я научу тебя всему, что тебе нужно знать. — Она провела ногтями по моей груди, приподнялась на коленях и толкнулась в меня.
В моих глазах вспыхнули звезды. Похоть огнем прокатилась по моему телу.
Но я так и не убрал руку. И ни разу не взглянул на нее. Если бы я не видел, то не вспомнил бы. Мне не пришлось бы смотреть на тело моего самого ненавистного врага.
Она набирала скорость, используя меня, трахая меня. Ее задница шлепалась о мои бедра каждый раз, когда та садилась на меня, толкая меня глубже, заставляя меня дергаться и напрягаться.
Примитивная природа требовала, чтобы я двигал бедрами вверх. Инстинктивные движения спаривания боролись с моим желанием просто лежать.
Я не был добровольным партнером.
И не хотел этого.
Я, блядь, ненавидел ее.
Мне хотелось убить ее.
Но мое тело больше не слушалось меня.
Пот выступил на моей коже, пока я боролся, но мисс Таллап просто наклонилась надо мной и слизала соль с моей плоти, заставив мои соски запульсировать, а дыхание перехватить.
— Ты хорошо учился в школе, Гилберт. — Она снова надавила. — Но сейчас ты ведешь себя не очень хорошо. — Мисс Таллап потянула меня за руку, открывая мои глаза — единственное, что отгораживало меня от правды происходящего. — Смотри на меня. Смотри, как я трахаю тебя. Я покажу тебе то, чего не умеют те шлюхи, с которыми ты живешь.
Я отвернул голову, крепко зажмурив глаза, когда она оттащила мою руку от моего лица.
Ее дыхание перешло в одышку, пока она раскачивалась надо мной, снова и снова. Кровь шумела в ушах. Мое тело напряглось до боли.
Это была не естественная эрекция.
Она была вынужденной. Так же, как этот секс был вынужденным. Как и все мои решения были вынужденными.
И я ненавидел ее. Мне был противен каждый звук, каждый толчок, каждое прикосновение.
Злость смешалась с быстро растущим голодом в моей крови. Я хотел свернуть ей шею и бросить ее тело в реку.
Она заслуживала смерти.
Мисс Таллап дала мне пощечину.
Я зарычал, когда мои глаза сами собой открылись, и увидел ее раскрасневшееся лицо в тот самый момент, когда струйка влаги заставила ее скользнуть по мне еще глубже.
Акт насилия возбудил ее.
Ее взгляд сверкал злобой и похотью, она скакала на мне, положив руки мне на живот и впиваясь ногтями в кожу.
То, что та заставляла наблюдать за тем, что она делала со мной, сломало что-то внутри меня. То, чем я всегда гордился. Нежность, которую лелеял и оберегал, даже когда мой отец пытался выбить ее из меня. Я держал людей на расстоянии, но те, кого подпустил близко, получили все, что у меня было.
Олин владела каждой частичкой меня.
И я всегда буду принадлежать ей.
Но благодаря этой суке, я никогда не смогу получить ее.
Эта мечта исчезла.
Будущее разрушено.
Украдено у меня.
Навсегда.
Черт.
Мой гнев поднялся на ступень выше, разгораясь пламенем.
Мисс Таллап скакала на мне быстрее, ее грудь подпрыгивала, ее бедра были раздвинуты, а безволосая киска пожирала мой член.
Она взяла все хорошее, что было в моем мире, и уничтожила его.
Она решила мою судьбу.
Запятнала меня, осквернила и сделала так, что я больше не был достаточно хорош для такого чистого человека, как Олин.
Она убила мой единственный шанс на счастье.
Я сжал руки в кулаки.
Пламя в моем сердце испепелило мой гнев, превратив его в пепел ярости.
Как она посмела?
Как посмела украсть у меня все?
Как посмела забрать Олин?
Как посмела оборвать мою жизнь, прежде чем у меня появился шанс улучшить ее?
— Трахни меня, Гилберт. Не лежи как бревно. Трахни меня.
Ее щеки пылали яростным красным цветом. Ее тело сжимало мое глубоко внутри себя, ища разрядки.
Моя собственная ярость ответила на ее ярость, сжимаясь от тошнотворного голода, чтобы все закончилось.
Остановиться.
Чтобы все закончилось.
И пепел ярости сменился черной дикостью.
Я был за гранью человечности.
За гранью разумного.
Эта женщина убила мою единственную надежду и мечту.
Она украла Олин.
И она заплатит.
Подпрыгнув, я схватил ее и повалил на спину.
Мой член оставался внутри нее, когда я зажал ей рот рукой, вдавливая ее голову в матрас с едва сдерживаемой яростью.