— Хочешь, чтобы я трахнул тебя, Джейн Таллап? Отлично. Я трахну тебя. — Мои бедра вбивались в ее бедра, болезненно, безжалостно. — Я вобью тебя в чертову землю. — Каркас кровати заскрипел, когда я словно сорвался с цепи.
Вся ненависть и развратные, отвратительные мысли, которые когда-либо имел, вылились из меня, пока я пытался убить свою учительницу сексом.
Она задыхалась под моей ладонью. Ее глаза расширились и слезились от недостатка воздуха.
Мне было все равно.
Мне было абсолютно все равно, умрет ли она подо мной.
От удовольствия по моей спине стекал пот, и я трахал ее все сильнее. Стиснул зубы, упершись коленями в кровать, и всаживал, всаживал, всаживал.
Никаких мыслей, никаких барьеров, никаких границ.
Я ненавидел ее.
И эта ненависть была жестокой, ослепляющей.
Ее грудь сотрясалась от каждого моего толчка.
Ее волосы спутались под ней.
Ее зубы царапали мою ладонь, пока она боролась со мной.
Ее взгляд стал лихорадочным от вожделения и страха, но даже это не остановило меня.
Я сильнее вдавил ее голову в матрас, делая все возможное, чтобы раздавить ее. Сломать ее. Проломить ей череп и покончить с этим.
Она стонала и билась, цепляясь когтями за мое запястье.
Я лишь сильнее набросился на нее.
— Ты хотела меня. Теперь, когда ты меня уничтожила, ты не сможешь меня остановить. — Я зарылся лицом в ее шею, толкаясь бедрами, снова и снова. Рукой душил ее, и мое тело вдавливало ее тело.
Она боролась со мной. Извивалась и корчилась, но я не сдавался.
Я больше не был собой.
Был тем существом, которым она меня сделала, и от этого мерзкого знания мне хотелось реветь.
Я уже был мертв.
Но я могу забрать ее с собой.
Мои яйца поджались, когда первые искорки оргазма вонзились в меня иглами. Каждый инстинкт и здравомыслящая часть меня требовали отстраниться.
Прекратить это.
Выйти за дверь и бежать.
Бежать!
Но она сломала меня.
Превратила все хорошие части меня в то, чего я боялся всю свою жизнь.
Я был моим отцом, в конце концов.
А это была шлюха.
Просто шлюха.
Купленная и оплаченная, чтобы принять кровожадное нападение жестокого зверя.
Я больше не был человеком, я двигался все быстрее и сильнее. Мое сердце колотилось, пот лил ручьями, а душа исчезала под зараженной грязью.
А потом я почувствовал это.
Почувствовал последнее предупреждение, отнимающее жизнь. Приговор моему будущему, гарантирующий, что я вечно буду ходить один, потому что никого не заслуживаю.
Особенно Олин.
Черт…
Я пальцами впился в щеки учительницы, надеясь пустить кровь, когда прекратил бороться с неизбежным.
Таллап задыхалась под моей рукой. Ее глаза были дикими. Лицо было почти фиолетовым. Но ее тело дергалось и дрожало от бешеной разрядки. Ее киска сжималась и сжималась. Ее конечности напряглись. Ее спина выгнулась. Все ее тело разрывалось от того, что я с ней делал.
Она была в экстазе.
Я был в полнейшем аду.
Был почти болен.
Почти.
Но я был потерян.
Потерян для буйного оргазма, который я пожинал.
Потерян для химической интоксикации виагры и отчаяния.
И я не мог остановиться.
Собственная разрядка губила меня самой мучительной смесью удовольствия и отвращения.
Между ног, по члену, разливаясь огнем и серой.
Волна за волной больной, изнуряющей похоти. Изливаясь в предателя. Разделяя наслаждение с противником.
Не успел я кончить, как волна желчи подкатила к моему горлу.
Оторвавшись от нее, я слетел с кровати и едва успел добежать до ванной, прежде чем изверг содержимое своего желудка в раковину.
Мое тело очистилось.
С моего члена капала сперма на кафель, а желудок избавился от виагры и виски, в то время как мое сердце билось, разбивалось на мелкие осколки, искало спасения за разрушения, которые я причинил.
Опустившись на колени, я вцепился в унитаз, когда начался шок.
Зубы стучали, когда я осознал все последствия того, что сделал.
Я проведу свою жизнь в тюрьме.
Никогда больше не увижу Олин.
Всегда буду известен как насильник.
— Вставай.
Я сгорбился, борясь с очередной волной тошноты, когда Таллап потрепала меня по плечу.
— Вставай, — повторила она, шагнула в душ и включила горячую воду.
Я не двигался, пока она намыливалась и ополаскивалась, пытаясь собрать себя в кучу, чтобы встать и встретиться лицом к лицу с полицией.
Ее босые мокрые ноги появились в поле моего зрения на полу, когда она обернула полотенце вокруг своего измученного тела. Тела, которое я пытался лишить жизни. Сосуд, который я пытался убить за то, во что она заставила меня превратиться.