Художник
...Карандаш плавно очерчивает линию ключиц, короткими штрихами идет вниз, подчеркивая тени от них; легким мазком обозначает ложбинку между ними, обводит по второму разу бугристые мышцы плеча, движется вниз и замирает... Я задумчиво осматриваю результат. А неплохо получилось: глубокие глаза с томной поволокой и той самой чертовщинкой, что привлекает девичьи сердца. Длинные густые ресницы, отбрасывающие тени на высокие скулы, которые остры настолько, словно тронь только пальцем и порежешься. Ровный нос, чувственный абрис губ, искривленных в легкой самодовольной усмешке, сильный подбородок и мощная шея, переходящая в широкие плечи, увитые тугими мышцами... Густые волосы темным ореолом обрамляют это соблазнительное и одновременно хищное лицо. Удовлетворенно хмыкнула: хорош стервец. Вновь заношу карандаш над альбомом, как чья-то наглая рука бесцеремонно отбирает его у меня. Возмущенно поднимаю взгляд и обреченно выдыхаю. Ну да, кто же, кроме тебя? Никто не осмеливается подходить ко мне во времена «творческих запоев». Довольно мирная в обычное время, я тут же превращаюсь в бешеную фурию, если тревожат меня в минуты вдохновения. Но почему-то в твоем присутствии кровожадная фурия останавливается, замирает, робко поглядывая взволнованным взглядом исподлобья. - Что рисуем? - Ты так же непринужденно вальяжно усаживаешься на скамейку, наклоняя корпус вперед и опираясь острыми локтями в колени. Внимательно рассматриваешь рисунок, а после поворачиваешь лицо ко мне. Лицо у тебя некрасивое. Худое, с резкими изломанными чертами, тонкие губы, длинноватый неровный нос, наверняка не раз сломанный в пылу уличных драк, обычные карие глаза и веснушки... Много... На бледной коже они выделяются особенно четко. Обычное лицо. Таких на улицах города сотни, если не больше. Взглянешь и забудешь. А если подруга толкнет тебя плечом и скажет посмотреть на того красавчика, ты просто недоуменно взглянешь и пробормочешь: - Да ну тебя. Стремный какой-то. - Да постой же ты! Внимательно посмотри. И в этот момент он поднимает голову, смотрит на тебя и улыбается. Улыбается настолько обаятельно, солнечно и тепло, что ноги подкашиваются. Сердце в груди замирает, а после начинает биться в сто тысяч раз быстрее, стремясь вырваться из грудной клетки навстречу... Навстречу мечте? Лицо у тебя некрасивое. И фигура тоже не идеал: слишком высокий, тощий, словно складная линейка. Плоская впалая грудь, костлявые руки и ноги, увитые веревками тонких мышц, крепкими, словно камень. Про таких говорят - жилистый. Не надутые мускулы, как в рекламах, а те, которые заработаны тяжелым трудом. Длинная тонкая шея. Когда ты откидываешь голову, чтобы выпустить струйки сизого сигаретного дыма, острый костистый кадык словно грозится прорвать тонкую кожу. И стиль одежды тоже уличный. Вечно кроссовки или берцы, свободные штаны со множеством карманов, безразмерные толстовки с глубокими капюшонами и десятки кожанных браслетов и плетеных фенечек, обвивающих запястье. ...Обычный... Таких на улицах города сотни, если не больше... Взглянешь и забудешь...
***
- Так что за рисунок? - нетерпеливо переспрашиваешь ты. - Рисунок как рисунок, - равнодушно пожимаю плечами и с тяжким вздохом поднимаю глаза к небу. - Просто красивый парень. Приснился. Захотелось нарисовать. ...Знал бы ты, чего мне стоит этот непринужденный тон... - Приснился, говоришь? - ты недобро щуришь глаза и усмехаешься. - И часто тебе снятся такие смазливые парни? ...Мне кажется, или в твоем голосе звучит ревность? Впрочем, чего это я, голову, что ли, напекло, дурында. Принимаю желаемое за действительность... - Дурак, - пихаю локтем тебя в бок, - я же художник. Люблю красоту во всем. И вижу ее даже во сне, включая эстетичность в людях. Женщины, мужчины, дети... - И что же тебе нравится в мужчинах? - с интересом спрашиваешь ты, по-птичьи наклонив голову в мою сторону. - Мне нравятся пропорциональность и атлетическая слаженность, - задумчиво начинаю перечислять я, - правильные черты лица, сильная шея, широкие плечи и узкие бедра, а еще длинные мускулистые ноги. Очень длинные, - подумав, добавляю я. - Пхаха, - начинаешь ты ржать. - Широкие плечи и узкие бедра... Треугольное туловище, что ли? А если ещё и в сочетании с чересчур длинными конечностями, то настоящий инопланетянин получится... Что ты там говорила о правильных пропорциях? Снова начинаешь заливисто смеяться и тут же ойкаешь, схватившись за затылок. - За что?! - и столько обиды во взгляде, что тут же становится стыдно, но нужно держать марку. - А будешь знать, как смеяться над моими идеалами, - мстительно подношу кулак к твоему носу. - Идеалами? Значит, это твой идеал? - После моих слов ты весь как-то скисаешь и сгорбливаешься. Начинаешь нервно пролистывать мой альбом. ...мне кажется, или... - Почему ты всегда изображаешь девушек со спины? - неожиданно спрашиваешь ты, внимательно разглядывая рисунок в вечернем платье. Черное бархатное платье словно вторая кожа с узкими длинными руками и подолом, расходящимся книзу от колен. Почти монашеское, если не считать полностью обнаженной спины. Узкая гибкая спина с острыми лопатками и еле выступающими позвонками. Волосы девушки собраны в высокий элегантный пучок, в длинных пальцах она держит бокал шампанского. Лицо повернуто вбок, будто она прислушивается к музыке, давая нам возможность разглядеть ее изящный профиль. - Потому что мне кажется, что это очень сексуально, - пожимаю плечами. Ты издаешь звук, будто бы чем-то поперхнулся. - Сексуально? - все еще кашляя, переспрашиваешь, округляя глаза. - Тебе и девушки нравятся? - Фу, пошляк, - фыркаю я. - Просто обнаженная спина мне кажется безумно красивой. Я ведь художник, ты не забыл? Это мое виденье. Когда-нибудь я похудею настолько, чтобы тоже были видны позвонки и лопатки, и надену платье с открытой спиной. Давняя мечта, если честно. Вот увидишь, все мужчины будут залипать на моей спине. Грудь и попа не единственные эталоны женственности, - шутливо произношу я, щелкая по твоему носу. - Не надо худеть, и никаких открытых платьев тебе не надо, - хмуришься ты, и вот сейчас в голосе явственно слышу ревнивые нотки. Неужели... - Зачем тебе копировать этих анорексичек? Да еще и перед мужиками полуголой ходить? Дурость какая, - ворчишь ты, и я готова рассмеяться от распирающего внутри счастья. - Потому что это мой идеал. Я рисую то, что хочу видеть в себе и окружающих меня людях. - Значит, тебе хотелось бы, чтобы твой парень был похож на этих смазливых личностей? - с отвращением произнося «смазливые личности», киваешь ты на альбом. - Нет. Вовсе нет, - радостно говорю я. - Честно говоря, те факты про идеал в мужчинах устарели. С недавнего времени у меня изменились вкусы. Теперь мой идеал вот такие парни... Копаюсь в сумке, пытаясь отыскать другой скетчбук, маленький, не предназначенный для посторонних глаз. Ты следишь за мной настороженным взглядом, гадая о том, что же я задумала. Наконец нахожу блокнот и открываю на нужной странице. С волнением отдаю тебе: а вдруг ошиблась в своих выводах? Вдруг мне просто показалось? На листке изображен парень. Высокий, словно складная линейка. Совсем не красивый. Худое лицо с резкими изломанными чертами, тонкие губы, длинноватый неровный нос, наверняка не раз сломанный в пылу уличных драк, обычные карие глаза и веснушки... Много... На бледной коже они выделяются особенно четко. Обычное лицо. Таких на улицах города сотни, если не больше. Взглянешь и забудешь... Только улыбка у него такая, что ноги слабеют и сердце стремится вырваться из груди... Ты внимательно разглядываешь рисунок. Долго молчишь. А я бледнею. Ошиблась! Все же ошиблась... Господи, какая же дура... - Вот теперь такой у меня идеал, - криво улыбаюсь непослушными губами и резко вскакиваю с места. Хватит позориться, дурында! Домой иди... Вот только далеко уйти мне не дают: чьи-то длинные и теплые руки обхватывают и удерживают. Я молча вырываюсь, скрывая свое покрасневшее лицо. - Да стой же ты, дурашка, - ты оказываешься все же передо мной, держа мое лицо в ладонях. И у тебя такой неприлично счастливый вид, что я затихаю. Мягкие губы прижимаются к моим... Ноги все же подкосились, а сердце, кажется, вырвалось-таки из груди. Вон, мечется дурным вихрем по небу. Тяжело дыша, ты прислоняешь лоб к моему. - А открытые платья будешь носить только для меня. Я не выдерживаю и начинаю смеяться. Громко, от всей души, чувствуя, как каждую клеточку моего тела заполняет счастье...