Бернат, перед тем, как уехать, проконтролировал, как чемоданы, узлы с красками, мольберт, холсты и всякая необходимая для творчества химическая и растительная мелочь были доставлены в номер и распакованы.
- Смотри! - Старший раздвинул портьеры на окне. - Какой вид! Можно писать, не выходя из номера. Тут еще и лоджия есть! Все условия!
Младший кисло взглянул на древние ивы за окном и зевнул:
- Скука!
- Отдыхай, набирайся сил. Я поехал. Оставляю тебе одного из охранников. Завтра его сменит второй. Так что не расстраивайся, на твое божественное тело теперь ни одна красотка не покусится!
Бернат помахал Иржику рукой и вышел, поманив за собой охрану.
- Никаких баб и мужиков! Что плохое случится, уволю!
И, забрав с собой одного из них, он отбыл в столицу. Финансовые дела не любят длительных отлучек.
Иржи, тем временем, прошел по номеру, заценил санузел и большую ванную комнату с джакузи. Потом, представив в пене обнаженную красотку с бокалом вина, он загрустил окончательно. Кушать после вчерашней или сегодняшней ночной трапезы не хотелось совсем. Он прошел в спальню и, не снимая верхней одежды, упал на золотистое покрывало, раскинув руки. Медленно обвел взглядом потолок, люстру, стены и мебель. Дорого и вычурно. Много золота. Молодой человек поморщился. Ну, в-общем, сам виноват. Надо было вначале посмотреть номер. Он поднял руку и дотронулся до лба. Откинул на покрывало свои длинные волнистые волосы. И как он дал себя уговорить? Нет, после вчерашнего он совсем ничего не соображал!
Он вспомнил дорогой ресторан, куда пригласил его друг и директор галереи, по совместительству, отметить продажу очередного шедевра. Вечер, как всегда, они начали вдвоем. А потом чуть ли не полгорода собралось в маленьком зале. Кто-то поздравлял, кто-то что-то заказывал... А остальное Иржи вспоминал урывками, совершенно не помня, куда девался его приятель, как он очутился дома да еще с почти любовницей брата в постели. Печально! Видимо, именно от этого Бернат так взбесился.
Иржи, не вставая, скинул с ног туфли и подтянул ноги на кровать. Все-таки слишком рано его разбудили. Он повернулся на бок, натянул на себя кусок покрывала и закрыл глаза. Сладкая дрема постепенно смежила его очи, и он провалился в сон. И тот, теплыми руками разведя таинственную завесу между мирами, не отправил художника, как всегда это делал, в обиталище грез и иллюзий, а оставил его здесь, в номере.
И вот, в этом сне, напротив кровати, в кресле, сидела хрупкая женская фигурка. Светлые длинные волосы, легкое цветастое платье. Лица не было видно из-за света, льющегося из окна. "Интересно, как она сюда попала?" - вяло подумал Иржи. - "Вряд ли ее пропустила охрана. По стене, что ли?"
Тем временем, девушке надоело сидеть, и она встала. Плавно подошла к окну и повернулась так, что стал виден ее профиль. Точеный носик, пухлые губки, длинная нежная шейка и маленькая, но высокая грудь. Тонкие руки. Ветер легонько дул на пряди. И тут солнечный луч осветил ее головку. Волосы вспыхнули расплавленным серебром. "Какая красавица!" - подумал художник и... проснулся.
За окном уже догорал закат, и рама с форточкой были плотно прикрыты.
В теле чувствовались легкость и голод. Иржи встал, умылся, расчесал свои шикарные черные волосы, уложив их с помощью мусса волнами. Улыбнулся своему отражению. И действительно, Мать - Природа от всей души дала младшему брату то, чего напрочь был лишен брат старший. Иржи был не только красив и обаятелен, но и притягателен как талантливая личность. Бернат, более высокого роста, нежели младшенький, да и фигура, если вглядеться, тоже ничего, окрасом не удался совершенно. Волосы, когда-то серые и жидковатые, сначала поседели, а потом и вовсе опали за ненадобностью. Узкий и мягкий юношеский овал лица сменили жесткие носогубные складки умелого дельца. На пальцах выперли суставы. Семейный нос, присущий обоим братьям, но изящно смотревшийся у младшего, у Берната на конце скрючился и обзавелся небольшой бородавкой. Немного выпячивающаяся нижняя, тоже фамильная, губа у старшего вечно отваливалась от зубов, довершая ну ни капли не симпатичный образ. Но когда два брата находились рядом, то отблеск очарования младшего падал на черты старшего, и окружающие тоже начинали находить его интересным. Но зато Господь дал ему талант преумножать богатства, продумывать все наперед и никогда не ошибаться. И у этого железного человека была одна слабость - его безумно талантливый Иржик. Рано лишившись родителей, погибших в железнодорожной катастрофе, восемнадцатилетний студент Бернат Измирский возглавил родительскую фирму, со временем разросшуюся в холдинг, и вырастил, правда, чертовски избаловав, младшего брата, изо всех сил пытаясь заменить ему родителей.
Иржи вздохнул, вспомнив, как долго ломавший голову, чем бы занять безутешного ребенка, Бернат принес ему первые кисточки и краски. И как, придя домой вечером, умилился расписанной цветами гостиной. Ведь мальчуган больше не плакал, а сиял довольной улыбкой. А на самом видном месте, возле камина, он нарисовал две фигурки: побольше и поменьше. "Кто это, Иржик?" - спросил брат. "Ты и я!" - ответил перепачканный малыш.
Можно сказать, именно в этот день решилась судьба ребенка: она сделала его художником. Когда Иржи немного подрос, брат отдал его учиться живописи в школу при Академии. А потом, напрягая только психику брата, желавшего видеть младшего дельцом, Измирский-младший получил и превосходное академическое образование. Преподаватели восторгались и пророчили молодому дарованию прекрасное будущее.
Иржи усмехнулся своему отражению: да, он молод, красив, богат, занимается любимым делом. У него есть любящий и любимый брат, посвятивший ему свою жизнь. И чем он ему за это заплатил? Проблемами? А ведь Бернат, со всем его богатством, безумно одинок. У него нет жены, детей... Нет, конечно, поползновения были... Но Бернат быстро выяснял, что претенденткам на его руку требовались деньги и ... тело Иржи. "Ты тогда обижался на меня и кричал, - усмехнулся младший, - но я-то чем виноват, если повода никогда никому не давал. Может, только самим фактом своего существования. И не мудрено, что Берната достала эта ситуация, заставившая упечь меня в эту золотую клеть".
Он вышел из ванной, надел белоснежную рубаху, сверху - мягкую свободную курточку типа короткого сюртука, свободные светло-шоколадные брюки и такие же туфли. Взяв карту от номера и свою кредитку, он открыл входную дверь. Там его взору предстал широкий, устланный ковром, коридор, опоясывающий наружным периметром номера, и узкие стрельчатые окна несущей стены. В межоконных промежутках и рядом с дверями располагались светильники, рассеивающие в воздух приятный, не напрягающий глаз, свет. Ну, а рядом на стуле, с газетой в руках, сидел охранник брата.
При виде вышедшего Иржи, тот вскочил и глупо заулыбался, не зная, куда девать газету и руки. Молодой человек улыбнулся в ответ:
- Вставай, пойдем в ресторан. Как тебя звать?
- Игнац Ковач... Можно Игнац... - Краснел и заикался здоровый мужик.
- Ну, просто Игнац, пошли, поедим. Приглашаю.
И Иржи, обнажив улыбкой кончики ровных белых зубов, пошел вперед. Вспотевший и пыхтевший, как паровоз, охранник - за ним.
Едва открылась дверь ресторана, к ним тут же подлетел весьма расторопный мужчина:
- Смею пригласить Вас в наш замечательный ресторан! У нас на выбор есть несколько столиков: у эстрады, где сейчас выступает наш ансамбль, вон там, под фонариками, в vip-зоне, у панорамного окна, но, к сожалению, сейчас темно и наших удивительных пейзажей не видно, и у стены. Там тихо, тенек. Специально для уединяющихся парочек. - Мужчина кинул оценивающий взгляд на охранниково мускулистое тело.
Иржи засмеялся:
- Вот как раз нам это местечко и подойдет. Не хотим светиться, знаете ли.
Метр пригласил их следовать за собой. И, снимая со стола табличку "Забронировано", он немного наклонился к молодому человеку и шепнул:
- Вы не смогли бы мне оставить свой автограф? Моя жена так любит ваши работы! У нас Вашими портретами и репродукциями вся стена увешана!