Интересно, куда делся прежний хозяин тела? Такое ощущение, что мы оба склеили ласты и слились воедино в наименее пострадавшем, хм, сосуде. Хотя эмоции и восприятие некоторых фактов явно от него достались. Иначе с чего б такая реакция на детей.
— Отец! — Радостное обращение едва не заставило вздрогнуть. Повернулся, уже осознавая, кто это. Вот и увидел вживую второго сына. Судя по одежде и слегка взлохмаченной шевелюре, тот выбежал во двор, едва проснувшись.
— Тебе уже лучше? — От вспыхнувшей в темных глазах радости и совсем недетских ноток в голосе ребенка хотелось его обнять, чтобы поверил, что уже действительно всё хорошо. В который раз почувствовал неловкость. Напомнил себе, что это не мне адресованные эмоции. Вот только всё равно в груди разлилась теплота.
— Доброе утро, Изуна. — Всё же не сдержал улыбки. — Мне уже гораздо лучше.
— А у меня всё получилось! Я тебя во дворе почувствовал!
— Превосходно. — Странная гордость, как будто это действительно мой сын, наполнила душу.
В следующую секунду Изуна обхватил меня руками, крепко прижавшись. Сдаюсь. Обнял в ответ, чувствуя, как логика и здравый смысл печально машут на прощание. Да, мне тоже будет вас не хватать.
Разжимать объятия не хотелось, но сын, как оказалось, обладал ещё и шилом, требующим движений. Маленький вихрь улетел в дом, грозя братьям экстремальной побудкой. Развесив выстиранные вещи, вернулся в комнаты.
Довольная Мидори уже начала сервировать стол. Тама, закрепленный у неё на спине, дремал. Донесшиеся возмущенные вопли нарушили тишину. К концерту присоединился и разбуженный младшенький.
— Изуна выполнил свои обещания, — пояснил удивленной девушке, помогая вытащить сына из похожей на слинг переноски.
Повеселевший Тама с легкостью бывалого карманника нашел запрятанные в одежде кунаи, пришлось осторожно перехватывать маленькие руки и придерживать, чтобы не порезался. Да-да, у папы такие же игрушки, как у тебя, только тяжелее и больше. Напомнил себе о необходимости следить за лицом и не изображать прожектор хотя бы пока. Что ж меня так заносит-то? Таджима себя подобным образом не вел. Или он просто сдерживался?
Влетевшие после утренней разминки дети фонтанировали энергией и желали поделиться информацией. Это явно особое умение шиноби. Сыновья вроде как вели себя относительно чинно, но умудрялись говорить не замолкая и не перебивая друг друга. Словно решили похоронить меня в ворохе информации. Запоздало понял, что уже успел согласиться на вечернюю тренировку. Едва не ослепнув от сияющих от радости мальчишек, перевел взгляд на Мидори. Она прятала улыбку за чашкой с чаем и тоже напоминала лампочку, только ночника. Хорошо, а то ещё одного прожектора я бы не вынес. Рефлексы не подвели и в бытовых мелочах. Во всяком случае, проблем за столом не возникло. А Мидори хорошо готовит, повезло Хизао с невестой. Вкус у натто был своеобразным, этаким привычно-непривычным, но с остальной едой гармонично сочетался. Тама вот тоже оценил, что из чужой тарелки вкуснее, и решил устроить себе второй завтрак.
Так, надо проследить, чтобы всё это не оказалось на нас, и вспомнить, в какой момент меня успели развести на тренировку и кто главный зачинщик.
***
Хорошо быть “шишкой”: личный полигон возле дома — самое оно, чтобы проверить возможности. А то тренер выискался! Кто бы мог подумать, что Мадара и Изуна в совершенстве владеют приемом “большие глазки”. Интересно, кто кого обучал. Сдаётся мне, что младший старшего. Кошмар! Искренне считал себя невосприимчивым к подобным воздействиям.
Поблизости никого не чувствовалось. Замечательно. Незачем кому-то видеть, как глава фигнёй страдает.
Тело выполнило необходимые действия быстрее, чем я успел осознать их.
Небольшой, с кулак, сгусток огня пролетел над водой и с шипением нырнул в неё. Ох ты ж! Не волшебник, но фаербол скастовать могу. И даже фигурный. Припомнив технику Огненного дракона, понял, что пока морально не готов так экспериментировать. Да и небольшой пруд — не самое лучшее место для столь разрушительной атаки.
Коснулся ладонью рукояти танто. Оружие сразу удобно легло в руку, с некоторым сожалением разжал пальцы — ещё не хватало растревожить раны. Потом попробую потренироваться с кинжалом.
С сомнением глянул на дерево. В памяти сохранилось, что надо делать, чтобы взбежать по стволу и перепрыгнуть на соседние ветки. Но проверять как-то страшно. Часть сознания, доставшаяся от шиноби, возмущалась и пыталась уверить, что мы упадем лишь в полуобморочном состоянии. Вот только внутри все холодело при мысли о полете вниз. Пруд надёжнее, там в самом глубоком месте — до середины бедра.
Подойдя к кромке воды, осторожно ступил на поверхность. Почувствовал, как изменился ток чакры в теле. Под ногой чуть спружинило, но и только. Шаг, другой. В душе разрасталась какая-то детская радость: я действительно могу ходить по воде.
Настроение подпортила мысль о дожидающихся в комнате бумагах. Напомнив себе о теперешнем положении дел, направился в сторону дома.
Тансу с документами был обманчиво пуст: несколько свитков. Выбрав один из них, раскатал на столе и подал чакру. Появившаяся с хлопком кипа макулатуры вызвала не только ощущение чуда (всё получилось!), но и тоску. Мне ж разбирать.
Напомнил себе, что мог оказаться в теле крестьянина или слуги при господине-самодуре.
Открыв ящик с письменными принадлежностями, не поверил глазам: рядом с тушечницей, тушью и кистями лежали они. О, карандашики! Более грубые, чем те, к которым привык, но тем не менее. Рассмотрел эти канцелярские принадлежности как чудо. При мысли о том, что каждый раз пришлось бы растирать тушь, становилось дурно. Плевать на удобства моего мира, но вот такая морока, когда нужно что-то записать, напрягала. Легонько провёл кончиком карандаша по первой попавшейся бумаге, проверяя жесткость, изменил наклон, проявляя фактуру.
Ого, красивая. Да тут её несколько стопок и разной!
С восторгом провел кончиками пальцев по очередному листу, осязая лёгкую шероховатость и отчетливо видя волокна. Цветная и почти белая. На отдельных страницах шли вкрапления листочков и цветочных лепестков. Наверняка дадут интересный эффект при работе с цветом!
Красок естественно не было, но вот палочки разноцветной туши с характерным _тем самым_ запахом заставили облизнуться в предвкушении. Кисточки так и просились в руки. Осторожно коснулся волосков, проверяя, насколько они упругие и мягкие. Наверняка и воду берут хорошо. Красота-а-а! Но надо в деле опробовать.
Поймал себя на том, что уже довольно давно перебираю свалившееся на голову сокровище. Перевел взгляд на взывающие к совести документы. Жаба душила всё это великолепие использовать для статусной переписки. А обойтись чем-то попроще не выйдет. Кажется, расходы на бумагу несколько увеличатся. Хорошо, что в клане есть и свои мастера.
Взяв себя в руки, всё же убрал листы на место и принялся разбирать документацию.
Закупки, отчеты о миссиях, сметы от оружейников и из госпиталя. Письма от разных людей. И просто деловая переписка и потенциальные заказы. Пошевелил пальцем небольшую кучку листочков, ещё недавно бывших изящными фигурками. Жуть. И почему нельзя писать нормальным языком? Мол “нужен отряд шиноби сопроводить знатную даму” или “нужен компромат на соседа”. Нет же, какой-то там цветок совершает противоестественные для растения вещи или ещё хлестче. Тьфу! Надо что-то в ответ написать, и надеюсь, мышечная память не подведет, получится сложить послания в подобные оригами. И ведь до главы доходит только малая часть заказов —от самых важных клиентов или те, что вызывают подозрение. С остальными разбираются чуть ли не на месте.
Тихий топоток ножек. Сделал вид, что не заметил этого, выжидая. В комнату осторожно заглянул четвертый из сыновей. Краем глаза, наблюдая за визитёром, постарался понять, чего же от клана Учиха хочет очередной аристократ. Метафоры оказались настолько заковыристыми, что даже с учетом памяти Таджимы расшифровать удалось не сразу. За этим делом чуть не пропустил “нападение” на себя любимого. Сын чуть постоял, а затем всё же вошел и начал подкрадываться. Прелесть какая! С трудом сдержал неуместный смешок. Юдсуки старался, вот только с учетом возраста выходило соответствующе.