Она всхлипнула, а я приложил пистолет к ее виску. Если сейчас камора окажется с патроном, то ее глаза я вижу в последний раз. Полные слез, со слипшимися ресницами.
— Ты готова?
Я вжал посильнее металл в ее кожу, пытаясь унять дрожь, которая охватила все мое тело.
— Мне было так страшно всего два раза. Два раза, за всю гребанную жизнь. Не тогда, когда меня ранили, и я болтался на грани двух миров, не тогда, когда убили моего отца, не тогда, когда я хоронил своих друзей. Это все было больно, но я терпел. Стискивал зубы, и шел дальше. А потом, ты обмякла в моих руках. Больница, выкидыш, тест. Я думал, я чокнулся, от безысходности и бессилия. В этом я был бессилен. Я не мог наказывать, не мог перекладывать на кого-то вину, и стирать в порошок виновников. Потому, что это натворил я. Я был убийцей. И мне было больно. Будто это из меня что-то вытащили, расчленили, и оставили подыхать.
Я чувствовал как мой палец дрожит на курке, а ствол упирается в её висок своим металлическими глазом.
— Прости меня за то, что я не успел его спасти, за то, что напугал тебя так сильно, это последний раз, я тебе обещаю.
Она смотрела на меня и не моргала, мои пальцы дрожали все сильнее, словно я пытался поднять груз в несколько тонн без всякой помощи. Я обезумел. Слетел с катушек. Выдохся. Осатанел.
— Митя, я просто уже не знаю кому верить, — бесцветно и беззвучно прошептала она, разделяя мою вселенскую усталость. Я был язвой на ее теле, а она раковой опухолью моего мозга. Мы и так уже были нежильцы.
— Мне верь, — получилось так же обесцвечено как и у нее.
Дуло вернулось к моему виску. Пальцы не дрожали, когда я нажал курок один раз, а после второй.
Пистолет сухо щелкал, но пуля не вылетала. Я давал нам три выстрела, но понимал, что не остановлюсь, пока не дойду до конца.
Оглушительный крик, крепкая рука, которая сжала мое запястье. Я открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на происходящем.
Это были не мои люди. Да и я свернул с обозначенной дороги, потому что понимал, если увижу Лиса, то просто закопаю их живьем и не дрогну.
Сильный удар в челюсть, наконец привел меня в себя, и я разжал пальцы. Отпустил оружие.
Меня повалили на сухую траву, а я смотрел как бьющееся в судорогах тело Миры, кто-то прижимает к себе.
— Ворон, мать твою, — громкий шлепок ладонью по моим щекам, заставил меня прислушаться к голосу.
Понять наконец, кому он принадлежит.
Ее вырвали из моих рук тогда, когда я хотел, чтобы она оставалась в них до последнего вдоха, неважно ее или моего.
Я ударил в ответ, изо всех своих оставшихся сил, которые трансформировались в ненависть и ярость. Я готов был крушить и ломать, я готов был делать то, что у меня получалось лучше всего.
Разрушать.
— Подраться хочешь? Ну давай.
Эти слова еще больше разожгли костёр внутри меня. Хотелось не драться, больше всего я жаждал получать удары и чувствовать боль. Физическую, которая переплюнула бы все мои страдания.
Но это не помогало. Не спасало.
Удар за ударом.
Я сдался первым откидываясь на спину и широко раскидывая руки, словно приготовился к распятию. Мою шею колола сухая трава, от земли тянуло сыростью и прохладой.
— Понимаю тебя, друг… — донеслось слева, и я проглотил комок с металлическим привкусом. — Это бы ничего не решило.
Возле моего уха щелкнула зажигалка и в нос ударило сигаретным дымом.
— Ты не можешь знать, решило бы или нет. Какого хрена ты вообще здесь делаешь?
— Это все они, — Летов кивнул в сторону двух силуэтов, — Мира позвонила Агате. Мы все слышали. Я сначала даже вестись не хотел на эту дичь. Думал ты гонишь. С кем не бывает. Так что если бы не Агата… Не знаю, чем бы у вас здесь все закончилось.
— Я бы сдох.
Я пожал плечами, но вменяемость потихоньку стала проникать в мой мозг. Я реально хотел пустить себе пулю в лоб?
Летов рассмеялся, толкая меня в бок.
— Серьезно? Реально не думал, что ты такой романтик. Прятал глубоко свою ранимую душу.
— Иди нах*й, это не смешно.
Я приподнялся, и посмотрел на две фигуры, которые освещал свет от фар.
И как теперь быть? Что делать дальше?
— Не переживай, сейчас Агата расскажет ей, что махать перед лицом пистолетом в нашем случае, это признак большой любви. Слушай, когда я давал тебе совет, это скорее была шутка.
— Да заткнись ты уже.
Я поморщился вытирая с лица кровь, и проводя липкой ладонью по сухой траве. Странно, очень странно, что ее телефон вообще ловил здесь. Да и когда она успела? Маленькая девочка, которая всю жизнь самостоятельно боролась со своими проблемами, а я, вместо того чтобы избавить ее от этого, подкинул ей новых.