Машиару вдруг стало стыдно. А что сделал он сам ради разоблачения великой иллюзии? Так, очень осторожно и косвенно готовил мир к приходу Последнего Мессии.
— Последний. Возможно, я и правда последний отпрыск Абракса, который открыто несёт людям истину. Остальные пытаются от своей судьбы убежать, — Рисхарт Сидсус печально вздохнул. — Увы, от своего предназначения можно при очень большом желании отказаться, но нельзя после этого быть счастливым. Нельзя стать простым, обычным, нормальным. Если ты тушишь горящую в душе искру, то ты тушишь в конечном счёте и свою жизнь.
Последний Мессия крепче сжал плечо Машиара:
— Отрекаться от своего предназначения, значит, страдать. Причём страдать вечно.
* * *
— Разведчики говорят, что под сенью Древа Отчаяния нашли приют около полутысячи человек, — докладывал Амино Даме ситуацию живорезу. — В основном голодранцы, но есть пара десятков вполне приличных людей. Надо сказать, что этот пророк произвёл на наш конный разъезд довольно сильное впечатление…
Ерфу фан Гассан презрительно хмыкнул. Ишь, какими впечатлительными оказались разведчики! Лжепророков никогда не видали.
— Одет во всё белое, слегка прихрамывает, но в целом выглядит словно принц из какой-нибудь наивной сказки для девочек, — продолжил оноишр описание Рисхарта Сидсуса. — Голос поставленный, несёт абсолютную ересь, но с таким уверенным видом, будто это чистейшая правда.
Ну здесь для Мясника как раз таки не было ничего удивительного. Умелые мошенники всегда уделяют много внимания своей внешности, их слова звучат крайне убедительно, а уверенность в себе кажется совершенно незыблемой.
Но ровно до тех пор, пока таких жуликов не начнут медленно разрезать на кусочки…
— Пьют и умываются из текущей рядом речушки. Надо будет возвести плотину или изменить русло — делов на один-два дня работы.
Ерфу фан Гассан кивнул, соглашаясь с предложением темнокожего психика:
— Хорошая мысль. Лишить их питья и еды, и через несколько дней завоют, как волки.
Амино Даме продолжил:
— А вот с питанием всё куда интереснее. Неверные едят на обед плоды Древа и, похоже, не спешат расставаться с рассудком. Выглядит очень странно, обычно эффект запретных плодов проявляется очень быстро.
Мясник тоже пожал плечами в недоумении. Согласно представлениям ератофанцев, плоды Древа Очищения могли безболезненно вкушать только праведники. Фрукты стирали воспоминания о грехах, но для неверных вся жизнь была одним сплошным грехопадением, потому-то они и теряли рассудок.
— После разглагольствований Сидсуса и странного обеда, еретики часами неподвижно сидят, всматриваясь в одну им видимую ерунду. Вечером лжепророк начинает играть на флейте мелодию, от которой все засыпают. Судя по всему, какая-то нечестивая магия сродни чародейству пневматиков. Даже наши разведчики не смогли противостоять её воздействию и уснули. Надо будет попробовать затыкать уши воском.
Ерфу фан Гассан задумчиво разгладил ногтями бородку. Да, возможно, приключение и в самом деле получится увлекательным, вот только вряд ли оно станет лёгким.
— Следует разузнать об этом человеке как можно больше. Постарайтесь до нашего прибытия подловить языка среди последователей лжепророка. Уговорами, подкупами, запугиваниями — совершенно неважно. Такой мутный ересиарх не мог возникнуть из ниоткуда, даже в насквозь прогнившей Гилии. У меня есть нехорошее предчувствие, что за ним может стоять кто-нибудь из архонтов.
Темнокожий помощник внимательно посмотрел на Мясника своими выразительными карими глазками:
— Архонтов? Ну, это навряд ли. Хотя… это бы действительно многое объясняло.
— Вмешательство полубогов всегда многое объясняет, — кивнул ему Ерфу фан Гассан. — Ведь Плеромия принадлежит именно им.
Глава 4. Не-Меч
И у нас, ребята, будут наши победы. Главное, чтобы они были не с оружием в руках.
Юрий Никулин
Дицуда резко встал, вытянул шею, пытаясь разглядеть крайне подозрительных типов. Те с самого утра мельтешили за спинами столпившихся у Древа Незнания последователей антипророка, полностью поглощённых нравоучительной лекцией. Рука инквизитора невольно легла на рукоять Не-Меча, хотя Дицуда знал, что проливать кровь под сенью священного дерева — страшный грех.
Новоприбывшие вели себя крайне нагло, приставая к спокойным гиликам. По цвету кожи в незваных гостях без труда угадывались граждане Оноишраста, говорили они тоже с ярко выраженным южным акцентом. Дицуда подобрался ближе к краю поляны, чтобы выяснить намерения нежеланных гостей и спровадить их восвояси.