— Твою…
Не-Меч резко изогнулся назад, рубанув по голове держащего оружие человека. Череп и лицо оноишра раскололись почти ровно напополам. Правая и левая половинки головы медленно разъехались в стороны, демонстрируя потрясённым разбойникам строение мозга.
Урок анатомии оноишры не оценили.
Меч-плеть вырвался из разжавшейся хватки, крутанулся в воздухе, разрезая в горизонтальной плоскости всё, что находилось в радиусе одного метра.
Дицуда почувствовал лёгкую царапину на своём левом ухе, а вот один из удерживавших его мужчин рухнул на колени словно подкошенный. Его голова покатилась по сухой твёрдой почве. Пора было действовать.
Воспользовавшись шоком держащего его за правую руку воина, Дицуда развернулся, врезав левым локтем по массивной челюсти оноишра. Вырубить противника с одного удара не получилось, но высвободить руку из захвата юноше удалось.
Дицуда перепрыгнул через обезглавленное тело разбойника, устремившись за упавшим-таки на землю чудо-оружием. Когда он поднялся с корточек, держа в руке извивающийся, словно змея, Не-Меч, исход битвы был предрешён. Во все стороны начали разлетаться чужие конечности.
Юный инквизитор чувствовал, как с каждой секундой всё больше звереет. Ярость и кровь застилали глаза, он плохо соображал, что сейчас делает. Дицуда видел чужие тела и бездумно лупил по всему, что двигалось. Даже когда всякое движение в поле зрения прекращалось, инквизитор продолжал наносить удары, пока плоть не становилась похожа на фарш. Ему было всё равно, что ему кричат и кто эти орущие люди. Он просто рубил и рубил всё, имевшее хоть отдалённое сходство с человеческим телом.
Мышцы горели огнём, но Дицуда и не думал останавливаться. Пора очистить этот мир…
Знакомая мелодия пробилась через бум в ушах, движения инквизитора стали медленнее. Он всё ещё бил по ненавистной человеческой плоти, но с каждой секундой всё слабее и реже. В конце концов его рука опустилась. Опустошённый, Дицуда нерешительно поднял голову.
Вокруг него разверзлось самое настоящее Пекло. Повсюду валялись даже не обрубки, а кровавые ошмётки того, что ещё совсем недавно было людьми. Ни одной целой конечности, только обезображенное мясо десятка, если не больше, мужчин.
Невозможно было даже понять, оноишрам принадлежит этот фарш или гиликам. Дицуда поискал глазами предателя, продавшегося за тридцать сребреников, но не увидел среди столпившихся на почтительном расстоянии беженцев похожего человека.
Стоящий впереди своей паствы Рисхарт перестал наигрывать на флейте мелодию, спрятал в складках одежды неказистый музыкальный инструмент. В его руках эта простая флейта была воистину эффективным орудием. Орудием мира, а не войны.
— Что же ты наделал, Дицуда… — грустно покачал головой Рисхарт. — Что ты наделал…
До юного инквизитора постепенно начинал доходить смысл произошедшего. Он только что устроил настоящую мясорубку, осквернив и себя, и священное место.
Можно убить человека в целях самозащиты. Но нельзя уничтожать вокруг всё живое из страха и ярости. Он совершил тяжкий грех.
— Прошу, отдай мне Не-Меч, Дицуда Искарод, — не терпящим возражения грозным голосом произнёс Рисхарт Сидсус. — Да, оружие верно служит тебе. Но в этом и таится опасность. Верни мне Не-Меч и больше никогда не прикасайся к нему.
И совсем тихо, одними губами Рисхарт внезапно добавил:
— Покуда я жив. Не прикасайся к сему мечу, покуда я жив…
Глава 5. Нежеланные гости
«Возлюби ближнего своего» — это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» — И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.
Фридрих Ницше
Он стал изгоем. Его избегали все, исключая Машиара Йота, но ясновидец и сам был если не отверженным, то отшельником среди собравшейся у Древа Незнания пёстрой публики. Поначалу, такое положение дел ввергало Дицуду в уныние, но с другой стороны, дало возможность лучше разобраться в собственных чувствах. Которые были крайне противоречивыми.
Он никак не мог объяснить свою внезапную вспышку ярости. Да, оноишры однозначно были шпионами и врагами, от них следовало как можно скорее избавиться, но устроенная Дицудой резня являла собой эталон избыточной и бессмысленной жестокости. Зачем разрубать мёртвые тела на сотни кусочков? Ведь ещё за секунду до того, как юноша оказался скручен тремя оноишрами, здравый смысл подсказывал: нужно кровопролития избегать.