ПО СЛЕДАМ ВЕРХОЯНСКИХ РУКОПИСЕЙ
…Существуют системы линейных уравнений, имеющие ровно одно решение, бесконечное множество решений и, наконец, совсем не имеющие решения.
Историческую науку нельзя уложить в математические формулы: у нее свои законы, своя специфика. И тем не менее, когда историк не располагает достаточными данными об исторических событиях, когда, воссоздавая картину прошлого, он не нашел фактов, заполняющих «белые пятна», закон системы линейных уравнений об однозначности или множественности возможного решения для него столь же обязателен, как и для математика. Лучше показать разнообразие решений, чем, произвольно выбрав одно, исключить все другие на основании одних логических построений.
Конечно, наука невозможна без логических построений, догадок и гипотез. Но как их ни назови и будут ли они остроумны или плоски, догадки всегда останутся только догадками, то есть одним из возможных вариантов решения, способным как приблизить к искомому факту, так и направить поиск в диаметрально противоположную сторону.
Но у исторической науки есть одно несомненное преимущество перед математикой. Если для математика х + у + z и т. д., при известной величине только одного х, всегда означает множественность ответов, то у историка неизвестные ранее величины в результате поиска или неожиданных находок могут стать известными, заполнить недостающие звенья уравнения и в итоге привести ответ от множественности к однозначности.
Так получилось и с некоторыми из верхоянских рукописей Худякова, судьба которых долго была неизвестна и раскрывалась лишь постепенно на протяжении целого столетия.
Пожалуй, трудно назвать имя писателя, чьи труды прошли бы столь фантастический путь, какой выпал на долю верхоянских рукописей Худякова. Долгие годы и десятилетия о них вообще ничего не знали. Лишь глухие сведения о литературных занятиях Ссыльного писателя-революционера в Верхоянске проникали в зарубежную печать. Так, в 1874 году, когда Худяков был еще жив, но безнадежно болен, в непериодическом обозрении П. Л. Лаврова «Вперед!», в корреспонденции «Из Иркутска», говорилось, что Худяков составил якутско-русский словарь и грамматику и написал еще какие-то статьи. Корреспонденция принадлежала Г. А. Лопатину. В начале семидесятых годов он находился в Сибири. С Худяковым Лопатин здесь не встречался, в Якутскую область он не заезжал и узнать о литературных работах Худякова мог либо от его родственников, живших в Иркутске, либо от кого-нибудь из чиновников канцелярии генерал-губернатора.
Не большими сведениями располагал Лопатин и два года спустя, когда после смерти Худякова повторил то же самое в своих о нем воспоминаниях, напечатанных в лавровском двухнедельном обозрении (газете) под тем же названием «Вперед!».
Самый перечень верхоянских трудов Худякова стал известен только в советское время, когда перед исследователями были открыты архивы. В 1926 году Б. Кубалов опубликовал статью о Худякове на основании обнаруженной им в архиве канцелярии генерал-губернатора Восточной Сибири переписки якутского губернатора с восточносибирскими властями. По этой переписке удалось установить, что именно писал Худяков в Верхоянске и как отнеслись власти к его трудам. Но самих рукописей в делах канцелярии не было. Как говорилось в переписке, они возвращались верхоянскому исправнику для передачи Худякову.
Некоторые любопытные детали о верхоянских рукописях Худякова по якутским архивам выяснил и опубликовал С. С. Шустерман. Но и в Якутске не нашлось ни одной из этих рукописей.
Существует мнение, что рукописи вообще не возвращались Худякову, а оставались у исправника. Это как будто бы подтверждает и его письмо к матери от 20 августа 1871 года, в котором Худяков жалуется, что не имеет ответа от якутских властей, почему до сих пор не напечатаны его труды{275}. Между тем Якутский статистический комитет возвратил их верхоянскому исправнику 19 декабря 1869 года. Но можно ли вполне доверять словам душевнобольного, который в том же самом письме признавался, что у него не стало «свободной памяти»?{276}
Есть некоторые основания считать, что рукописи Худякову действительно возвращали. По наблюдениям Пекарского, Худяков вносил в них позднейшие поправки после замечаний Д. Попова. Как утверждала родственница Худякова Глазырина, местные власти в Верхоянске устраивали частые обыски у Худякова, отбирали вещи, бумагу и рукописи{277}. Это же говорит и сибирский публицист Белозерский{278}. Следовательно, раньше, чем их отбирали, рукописи должны были вернуться к Худякову.
Некоторые записи Худякова неведомыми путями попали на Кару к политическим каторжанам. Народоволка П. Ивановская сообщила, что в конце восьмидесятых годов в женскую карийскую тюрьму из мужской была прислана нелегально «маленькая записная книжечка в два вершка длины, в кожаном переплете». На ней не значилось, кому она принадлежала, но приславшие ее мужчины считали, что это книжка Худякова, его дневник. Ивановской запомнились те слова, которыми, как она позже узнала, заканчивались воспоминания Худякова, его «Опыт автобиографии»{279}.
Многое из того, что писал Худяков в Верхоянске, бесследно пропало, и кто знает, будет ли когда-нибудь найдено. Это далеко не редкий случай в истории русской литературы. Но то немногое, что сохранилось, прошло поистине легендарный путь и было обнаружено спустя годы и десятилетия и притом самым необычайным образом. Речь идет об «Опыте автобиографии», так называемом «Верхоянском сборнике» и «Кратком описании Верхоянского округа».
«Опыт автобиографии» — первое верхоянское произведение Худякова, увидевшее свет. Впервые оно было опубликовано за рубежом в 1882 году. Это тоненькая книжечка, форматом в восьмую долю листа. Книжечке было предпослано «Предисловие издателей», включавшее в себя и статьи из «Вперед!», посвященные смерти Худякова. Текст местами сопровождался редакционными примечаниями.
Все было загадочно в этом издании — и имена издателей, и откуда получили они текст, и кому принадлежало заглавие — «Опыт автобиографии» — автору или издателям? Из предисловия становилось известно только одно: книжка печаталась не по автографу, а по двум копиям, некоторые фамилии обозначались в ней буквами, а не полными именами «по желанию собственников рукописи». Стало быть, существовала и подлинная рукопись Худякова, остававшаяся у неизвестных ее владельцев.
Возникали новые вопросы: кто эти владельцы, как передали они снятые с рукописи копии, что значит «две копии» — два экземпляра? На все эти вопросы очень долго никакого ответа не было.
Женевское издание, значившееся в числе запрещенных в России книг, могло получить внутри страны очень слабое распространение. В несколько сокращенном виде «Опыт автобиографии» был перепечатан почти четверть века спустя, в годы первой русской революции в журнале «Исторический вестник» (1906, № 10–12) под заглавием «Из воспоминаний шестидесятника» и лишь тогда стал достоянием русского читателя. Но загадки еще очень долго оставались загадками. Достаточно сказать, что лучший биограф Худякова, советский историк М. М. Клевенский, переиздавая его воспоминания в 1930 году, не мог ответить ни на один из поставленных вопросов. «Когда и каким путем рукопись была передана за границу, — писал он, — у нас нет сведений»{280}. Воспоминаниям Худякова он дал свое заглавие: «Записки каракозовца», несомненно, потому, что предположил, будто название «Опыт автобиографии» принадлежало женевским издателям.
Не мог ответить на загадочные вопросы и другой советский исследователь — Л. Н. Пушкарев, перу которого принадлежат две обстоятельные статьи, посвященные разбору трудов Худякова. Он высказал предположение, что Худяков сам переправил свою рукопись за границу и что первым ее публикатором был Л. Дейч{281}. Не касались этих вопросов и исследователи последнего десятилетия — С. С. Шустерман, пополнивший отдельными деталями сведения Б. Кубалова о верхоянском периоде жизни Худякова{282}, и В. Г. Базанов, автор нескольких обширных работ о Худякове, обогативший наши знания новыми важными материалами. Он ввел в научный оборот донесения Трофимова, опубликовав их полностью и сопроводив собственной исследовательской статьей, и переиздал совместно с О. Б. Алексеевой «Великорусские сказки» Худякова, предпослав им развернутую вводную статью «Накануне «хождения в народ», в которой содержатся и новые материалы и анализ деятельности Худякова{283}.