— Латте и оладьи с клубничным джемом, пожалуйста.
— Когда стол будет заставлен яствами, ты пожалеешь о таком скромном выборе.
— Просто я не хочу, чтобы у меня случился заворот кишок.
Он рассмеялся в ответ:
— Этого просто не может быть. Мне нужно хорошо питаться, чтобы поддерживать форму.
— Уверена, в твоём мире это называется «правильное питание», а не «скупи половину меню».
— Я привык к домашней пище, не могу остановиться, — в его голосе просквозила грусть.
— Что такое — мальчик переехал от мамы?
Как только шутка слетела с моих губ, я тут же захотела вернуть её назад.
— Прости, — пробормотала я, для верности прикрыв рот рукой.
Весь его вид говорил о крайней степени уязвимости.
— Ты же не знала, — кивнул он.
— Не знала что?
— Что я сирота.
Из моих лёгких словно выкачали весь воздух. От несправедливости этого мира, от судьбы маленького мальчика, которого я видела сейчас в глазах сильного волевого мужчины, сидевшего напротив меня, у меня перехватило дыхание.
— Боже, вот это я называю «неловкий момент»! — Прокомментировала я, пытаясь вернуть непринуждённую обстановку назад.
— Да уж.
Появившаяся официантка начала выставлять блюда на стол и немного разрядила напряжение, возникшее между нами.
Мы молча поглощали завтрак. Никто не решался начать разговор. Я допила кофе; теребя салфетку в руках, я испытывала отчаянное желание закурить — привычка, с которой я рассталась пару месяцев назад.
— Машка, да расслабься ты! А то сидишь надутая.
— Сытый мужчина — добрый мужчина, — усмехнулась я в ответ.
— Расскажи мне о себе, — вдруг попросил он.
— Даже не знаю, с чего начать, — вздохнула я. — Моя жизнь обыденна и скучна.
— Итак, твоя манера говорить… — Подсказал он.
— … взялась родом из детства. Я росла в доме с огромной библиотекой. Общение со сверстниками давалось мне крайне нелегко, поэтому я много читала.
— Когда ты говоришь много…
— … это значит действительно много, — рассмеялась я. — Настолько много, что на уроках я затыкала за пояс учителя литературы. Поэтому путь мне был один — на филфак.
— Планируешь ли ты написать роман?
— О, да! — Самодовольно заявила я, — это будет шедевр.
И мы дружно рассмеялись.
— Бьюсь об заклад, ты не станешь писать грязных дамских романов?
— Боже, я была уверена, что не выгляжу такой особой, — деланно ужаснулась я.
— Возможно я тебя разочарую, но ты вообще не выглядишь как писатель.
Я пришла в ужас.
— И многих писателей ты видел?
В ответ парень просто рассмеялся.
— Скорее, ты выглядишь как читатель этих грязных книжонок, этакая мечтательница о любви с большой буквы. Или одной из героинь таких книг.
— Вот это уже обидно, Влад.
— Да ладно, Машка! Я уверен, что ты не из тех, кто обижается на комплименты. Лично я представляю писательниц толстыми, с засаленными волосами, вечно жующими печенье старыми девами.
— Возможно, однажды я стану такой. Я буду жутко популярна, и ты даже сможешь дать интервью какому-нибудь модному изданию, что знал меня, когда я была юна, свежа и прекрасна. А теперь, когда я чувствую себя достаточно оскорбленной, давай ты расскажешь мне о себе.
- Моя жизнь гораздо скучнее твоей. В детском доме у меня было два пути: стать шпаной и попасть на зону — то, как поступало большинство, или же поступить в спортивную школу и попытаться выбиться в люди. В спортшколе я встретил Володю. Он, зная, что сам не достигнет высот на этом поприще по состоянию здоровья, начал помогать во всем мне. Теперь мы как братья. Благодаря ему я попал в большой спорт. Вспыхнул и сгорел…
— Почему ты ушёл на пике своей карьеры? — Не удержалась я.
— Откуда знаешь? — Ощетинился Влад.
— Ты же не думал, что я не почитаю о тебе в сети, прежде чем прийти в семь утра в Сокольники? — Усмехнулась я.
— Конечно, — хлопнул он себя по лбу. — Мне срочно понадобились деньги.
— И..?
— И конец истории.
Я почувствовала, что он закрылся от меня. На этот раз окончательно.
Глава 2
ОН
— Она стала задавать мне неудобные вопросы, мне просто необходимо было пространство, — в который раз обсуждал я с Володей.
До очередного боя оставалось меньше двадцати четырёх часов. Я не мог сосредоточиться на действительно важных делах, бесконечно прокручивая в голове отрывки наших с Машей разговоров. Я знал, что уже порядком задолбал дружище этой темой — две долбанных недели чертовка не выходила из моих мыслей, и я никак не мог остановиться обсуждать её.