— Мара? — я услышала, как Бланш позвала меня и пару раз хлопнула в ладоши. — Мараа? Очнись!
Я вздрогнула и перевела взгляд на девушку, которая сидела на кровати, прижавшись спиной к стене.
— А? — чувствовала себя крайне глупо. Я редко попадала в такие ситуации, но всегда было неприятно. Скорее всего, она уже несколько раз позвала меня, но я, как говорит моя мама, снова ловила ворон. Уж очень сильно не нравится эта моя черта характера. Она часто отчитывала меня за рассеянность.
— Я спрашиваю, на какую ты поступила специальность? — повторила вопрос соседка. Я ожидала, что она будет насмехаться надо мной, но этого не произошло.
— Я буду психологом, — сообщила я, возвращаясь к своим вещам.
— Правда? Надеюсь, мы будем в одной группе.
— Точно, было бы здорово. Хоть одно знакомое лицо.
— А какую отрасль ты хочешь выбрать? — продолжала расспрос девушка. Теперь пришла моя очередь пожимать плечами.
— Как скажут родители.
— Что? — немного насмешливо переспросила Бланш, — как скажут родители?
Я кивнула. Да-да. Вот такая у меня семья.
— А точнее, как скажет мама. Она хочет, чтобы я стала отличным специалистом в этой области.
Пару минут в комнате стояла тишина. Я привыкла, что люди так реагируют на то, что родители полностью контролируют мою жизнь.
— Мдааа, — протянула девушка, крутя на пальце кудрявую прядь, — это херово. А ты?
— Что я? — не поняла я вопроса.
— Кем бы ты хотела стать? — карие глаза Бланш светились интересом.
Я повернулась к ней и на мгновение задумалась. Кем бы я хотела стать? Художником. Меня всегда завораживала любая картина. Даже самая ужасная. Только от одной мысли, что простой карандаш или краски могли создать неописуемые шедевры, от которых захватывало дух, мое сердце билось чаще. Я всегда умела хорошо рисовать. Рисование было моей давней страстью. Но мать не одобряла мое увлечение. Считала, что это несерьёзно. Что это не принесет мне пользы. Никакой выгоды. Ни карьеры, ни денег. И я всегда верила ей. Мама говорила, что квалифицированный психолог отлично зарабатывает. А это главное.
Так кем я хочу стать?
— Психологом, — ответила я и отвернулась от нее.
Больше мы к этому разговору не возвращались.
А вскоре пришел отец с покупками. Он купил много продуктов. Овощи, фрукты, немного мяса и консервов, мои любимые конфеты и яблочный сок.
— Ещё я заказал небольшой холодильник вам в комнату. Пусть будет у вас личный.
Мы с Бланш переглянулись. Очевидно, что мы обе не хотели пользоваться общим холодильником, и папа просто спас нас.
— Спасибо огромное! — я обняла его и сильно сжала в объятьях. Я понимала, что скоро нам придется расстаться. Понимала, что это неизбежно. Но сердце начинало болеть от мысли, что я не увижу своих родителей практически год. Я никогда не уезжала из дома без родителей. Они были постоянно со мной на протяжении восемнадцати лет. И я просто не представляю, как выжить без них. Просто не представляю.
— Не за что, милая, — папа похлопал меня по спине, — самое главное, чтобы тебе было комфортно.
Я улыбнулась. Всё-таки он меня любит. Так же, как и в детстве. Ничего не изменилось.
— Спасибо, — тихо прошептала ещё раз, а на глаза наворачивались слезы. — А как же, папа? Разве можно технику свою иметь? Вроде запрещено даже утюгом пользоваться, чтобы лишний раз не тратить энергию…
— Мара, не переживай! Просто пользуйтесь и не волнуйтесь. Я уже договорился.
— Классно! — Бланш действительно была рада, — Спасибо, мистер Янг!
Папа добродушно рассмеялся и хотел что-то сказать, но зазвонил его мобильный.
— Извините, — произнес отец и достал телефон из кармана пиджака. Он взглянул на экран, а потом почему-то виновато посмотрел на меня.
— Милая, это очень важный звонок, я должен ответит…
— Да-да, конечно! — мне не хотелось отвлекать его от дел, но тот взгляд смутил меня. На секунду, всего лишь на секунду, мне показалось, что он хотел бы скрыть от меня этот звонок. Но вмешиваться я не стала. Папа ответил на звонок, и я услышала женский голос. Отец вышел в коридор, а потом он произнес имя «Кэти». Имя нашей горничной. Всё-таки правда? Значит, те взгляды между ними были и несли не просто дружеский характер. Немного стало жаль мать, но она сама виновата. Она уже давно перестала быть женщиной. Она стала красивой куклой. Ее волновала картинка нашей семьи. Мы всегда должны были выглядеть идеально, чтобы все завидовали. Чтобы все восхищались. Но внутреннее состояние ее не волновало.