– Что? Нет! – я гневно возмущаюсь, а сам чувствую, как начинает калить щеки.
– Точно влюбился. По морде блаженной вижу, – угорает сучка.
– Нет!
Она смеется:
– Ты покраснел, как пацан не целованный!
– Просто у меня дома жара.
– Да-да, – ухмыляется, – я так и поняла.
– Кристин, завязывай.
– Рано или поздно это должно было случиться, – глубокомысленно выдает она, – Кто эта волшебная женщина? Кто та фея, которая заставила твое сердце трепетать?
– Ничего у меня нигде и ничего не трепещет! – огрызаюсь.
– Значит мне показалось? Хорошо. Тогда я сейчас приеду. Завалю тебя на диван, доберусь до твоего члена, – жадно проводит языкам по ярким губам, – ты ведь не против?
– Я же сказал, что нет! – получается гораздо жестче, чем планировал.
Она снова ржет:
– Да ты однолюб, Крапивин!
– Кристин, иди на хрен!
– Ты сам мне написал, – невозмутимо напоминает она.
– На хрен! – повторяю.
– На свадьбу позовешь? – не унимается она.
– Никогда! – скидываю звонок, чтобы не видеть ее глумливую физиономию.
Никаких свадеб!
…Потому что это не моя невеста, а брата.
Со стоном падаю на подушку. Блин, неужели все настолько очевидно, что даже бывшая без труда через экран все определяет? Полная засада.
Мысли снова крутятся вокруг Матвея и его Верочки. Я думаю о них, вспоминаю, как сидели напротив и ворковали, словно голубки. И в какой-то момент позволяю себе фантазии относительно того, что будет если ее отбить у Мета.
Неправильные фантазии, грязные, порочные. Они никогда не станут реальностью, потому что брат важнее. Я хочу, чтобы он был счастлив…но все равно фантазирую, как она уходит от него ко мне. Мне чертовски стыдно, но остановиться не могу.
В понедельник прусь на работу, как на каторгу. Когда такое было? Никогда! Я кайфую от своей работы, наслаждаюсь каждой секундой, живу идеями, ставя перед собой амбициозные цели.
Это в обычное время. Не сегодня.
Сегодня я унылое говно, которое мечтает отлежаться где-то углу, и чтобы никто его не трогал.
Если бы кто-нибудь, когда-нибудь сказал мне, что такая фигня может твориться из-за каких-то там чувств, я бы рассмеялся ему в лицо. Сейчас ни хрена не до смеха. Меня реально выворачивает от ощущения беспомощности и дичайшего дисбаланса.
Что люди делают в ситуациях, когда на одной чаше весов семья, а на другой свои собственные чувства? Отступают? Или борются за свое?
– Андрей Валентинович, – Вера врывается в кабинет, как тайфун, – доброе утро.
– Доброе, – встречаю ее суровым взглядом.
Уволю. Точно уволю. Подожду еще недельку, другую – вдруг отпустит, и если нет, то пусть Матвей ее забирает, иначе добром все это не закончится.
– Ваш кофе, – ставит передо мной полную до краев чашку. Потом достает из-под подмышки блокнот и ждет поручений. Ни словом, ни взглядом не показывает, что помнит о вечере с родителями. За это ей большой и жирный плюс. Другая бы непременно показала, что теперь мы в одной лодке, почти родные, а у Верки все строго – на работе работа.
Становится немного легче.
– У нас наклевывается большой заказ.
– Что от меня требуется? – она тут же с готовностью раскрывает свой блокнотик.
– Подготовить презентацию. Данные я тебе пришлю.
Вера сосредоточенно кивает:
– Все сделаю, не переживайте.
Я переживаю исключительно о том, как не сорваться рядом с ней. Потому что пока она пишет, я пялюсь на нее, как блаженный идиот. На длинные ресницы, на то, как забавно двигается кончик носа, когда она сосредоточенно жует губы, на ямочку на подбородке. А еще на тонкие ключицы, которые видны в разрезе блузки, и на то, как пуговица на груди натягивает ткань. На ее руки с тонкими изящными пальцами. На одном из них кольцо. Точно такое же как у брата.
Колет в бок, но я продолжаю смотреть. А когда поднимаю глаза, сталкиваюсь с ее серьезным взглядом.
– Задание понятно? – хрипло спрашиваю, из последних сил удерживая маску начальника.
– Более чем.
– Тогда можешь приступать.
Она рассеяно кивает и уходит в приемную, а я сижу, откинувшись на спинку кресла и таращусь в потолок.
Я пытаюсь сосредоточится на работе. Вроде получается. Примерно до перерыва, а в обед случается бедлам. И начинается он с того, что ко мне врываются парни из программирования.
– Андрей Валентинович, – Мишка Потапов начинает бодро и с такими нотками, будто пакость какую-то собирается предложить. – Вы же помните?
Обожаю такие вопросы. Что я помню? Все ли сделал на рабочем месте? Надел ли трусы? Или что?