Слышать про Веркиных парней неприятно. Я тут же начинаю ревновать, и испытываю потребность спрятать ее на самой высокой башне, под присмотром огнедышащего дракона.
Можно я буду, драконом? Можно? Ну пожалуйста! – снова подает голос кудрявый змей искуситель.
Узлом скручу!
Испуганно поджимается.
– И сейчас, точно так же бы ничего не получилось, если бы я снова попытался вас просто познакомить. Вы же по-простому оба не можете! Вам все через жопу надо! Через надрыв. Поэтому и пришлось вот это вот все организовывать!
– Андрей, ты заходи по левому флангу, – мрачно произносит Вера, – а я справа пойду. Главное его зажать, чтобы не вырвался. А дальше дело техники.
Киваю. Перехватываю ложку в другую руку и надвигаюсь на брата.
– Мет прав, – как ни в чем не бывало произносит отец семейства, – они идеально друг другу подходят.
– Да, дорогой. Может пойдем в сад? Чай там попьем?
– Эй! – возмущается брат, – не оставляйте меня в этими монстрами! Они меня побьют!
– Ничего страшного. У тебя пятихатка есть. Купишь себе йод и бинты.
– Спасибо, пап. Ты лучший, – ворчит Матвей, – вот и помогай после этого людям. Еще и виноватым останешься.
– Ладно, – маменька смягчается, – Все, заканчивайте свои разборки. Побуянили и хватит. В самом деле, идемте в беседку. Смотрите, погода-то какая хорошая.
За окном во всю светит солнце и резные верхушки яблонь отбрасывают кружевные тени на дом.
Хорошо. Радостно.
У меня внутри тоже неплохо. Я, конечно, все еще пылаю желанием настучать Матвею ложкой по лбу, за то, что устроил такую дикую встряску, но все равно хочется улыбаться.
– Да, идемте в сад, – тут же подхватывает Мет, – там места для разгона больше и этим двоим будет сложнее меня поймать.
И вот мы идем все вместе. Отец впереди, потом мама, ухватив меня под локоть и не позволяя притормаживать. Спустя мгновение Матвей тихо ойкает и обгоняет нас, потирая зад, а я, обернувшись, успеваю заметить, как Верка небрежно откидывает в сторону погнутую вилку.
Добралась-таки, Фемида моя ненаглядная. Вонзила свое копье правосудия.
Моя девочка. Обожаю.
Мы устраиваемся в беседке под сенью деревьев. Мама разливает чай, папаня травит шутки, а Вера потихоньку выпускает пар, но на Матвея посматривает сурово. А он довольный, как придурок, лыбится во весь рот и явно гордится от того, что провернул такую авантюру.
Прибил бы. Но кажется, я ему благодарен.
Под вечер напряжение между нами сходит на нет, и мы с ним жмем друг другу руки.
– Ну кто молодец? – коварно дергает бровями.
– Не понимаю, о чем ты.
– Давай-давай, признавайся. Падай на колени, кланяйся и приговаривай: ты лучший Матвейка, ты мне Верочку привез. Ай!
Еще одна погнутая вилка отправляется в мусорное ведро.
– Верка! Что ж ты злая какая, а? Я о тебе, между прочим, заботился. Вел, так сказать за ручку по тернистому пути, к светлому счастью.
– Ты должен мне стейки, – безжалостно припечатывает она, сложив руки на груди.
– Мы уже не играм.
– Ничего не знаю, – грозно повторила она, – Стейки!
– Ладно, не бухти. Будут тебе стейки. Как и договаривались. Каждый четверг.
– Никаких четвергов, – тут же влезаю я. Мой ревнивый организм еще не привык, что Матвей не имеет никаких прав на Веру, и тут же встает в позу.
– А ты не ревнуй. А то нервы себе испортишь.
Про нервы это он зря. Меня аж дергает, и Верка тоже подбирается, надрывно тягая себя за воротничок. Кажется, у нас появилось лично слово-триггер, запускающее физиологическое стремление к размножению.
– Кстати, вот, держи, – Вера достает из кармана обручальное кольцо и протягивает его Мету, – возвращаю в целости и сохранности. Как и договаривалась.
А брат морщится:
– Я свое потерял, прикинь.
– С чем тебя и поздравляю.
– Вообще, с вами одни убытки.
– Не ворчи. Ты ж целые пятьсот рублей выиграл. Разгуляешься на широкую ногу.
Он морщит гримасу и отворачивает, а мы снова возвращаемся за стол, на котором уже появился яблочный пирог и фарфоровые чашки с блюдцами.
Сегодня мне все кажется особенно вкусным, и красивым. С души слетел камень, с которым я не знал, как жить, и теперь все было хорошо. А дальше наверняка будет еще лучше.
Мы болтаем обо всем на свете, смеемся, подливаем друг другу ароматный чай и чувствуем себя совершенно счастливыми.
– Может, останетесь у нас на ночь?
– Нет, мам. Нам домой надо, – отказываюсь. У нас еще нервы не лечены. Меня и так уже ломает оттого, что Верка рядом, а затискать ее не могу. Голод душит. Я, наверное, никогда не смогу ей насытится. Всегда буду срываться, забывая обо всем остальном.