— Чтобы вдвоем влипнуть? Не мели чушь.
Отхожу от шкафа к излюбленной груше. Упираюсь в нее лбом и прикрываю веки. Внутри жжет от сдерживаемой злости. Я все испортила! Сама себе усложнила задачу тем, что беседы с птичкой вела. Теперь он будет меня ждать. Явно ведь не идиот. И как при таком раскладе попасть в кабинет его отца?
— Тогда остается последний варик.
— Какой?
Не спешу открывать глаза.
— Тебе не понравится.
Усмешка, которая следует за его словами, заставляет напрячься и поднять голову.
— Говори.
— Сынок у него есть, но ты знаешь.
Расплывчато начинает Арс, проходя в комнату и останавливаясь около груши. Напряжен он отменно, хотя вида не показывает.
— И? Что предлагаешь? Взять в плен?
— Насмешила.
Арсений улыбается, но не радостно. Печально слишком.
— Ты девчонка видная у нас, — брат слегка ударяет по груше, не глядя на меня, — он должен обратить внимание. Будет намного проще, если ты сыграешь роль влюбленной дурочки и попадешь в дом, а там и я подоспею. Детали сейчас не так важны.
Бух. Сердце к ногам рухнуло вместе с надеждой на благополучный исход.
— Я правильно понимаю? Ты предлагаешь мне совратить младшего Орлова?
— Что за слова, Наськ?! — Арс кривится и отходит к окну, пока я дышу через раз. — Не совращать, а втереться в доверие. Чуешь разницу?
— Ага.
Черт! План идеальный, если бы не одно огромное НО. Втереться в доверие к пернатому теперь подобно серии «Сверхъестественное». Про совратить вообще молчу.
— Ну? Так что скажешь? — Арс поворачивается ко мне и смотрит, словно на последний шанс победить. — Провернешь авантюру?
Глава 22
— Что там?
Стучу пальцами по столу и смотрю на знакомого отца из полиции. Уже много раз с ним сталкивались. Если отвалить бабок, то предку не донесет. Накладно, но ладно. Мне нужна информация и конфиденциальность, а ему хрустящие купюры. Все справедливо.
— Не так быстро.
Усмехается. Клацает по клавиатуре. Эти противные звуки раздражают мою пошатнувшуюся нервную систему. Зубами скриплю и стараюсь отвлечься от мучительного ожидания рассматриванием кабинета, в котором обитает мужик. Все по классике серо и мертво. Сразу понятно, куда попал.
— Пока зэро, Сань.
Кривится Леонид. Усердно водит мышкой, продолжая с умным видом пялиться в экран. Жду. Такой ответ меня не устраивает. Категорически.
Мне нужны были координаты сороки. Вчера она не появилась в университете, что было вполне ожидаемо, и у меня заскребло душеньку еще сильнее.
— Ты уверен, что ее имя Анастасия Скромная?
— Да. Верняк.
— Не знаю, где обосновалась эта гражданка. В базе данных нет.
Леонид откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, посматривая на меня с улыбкой.
— Неужели самому Орлову отказали?
— К делу не относится. Что на нее есть?
— Практически чистый лист.
— Как?
От недоумения чешу затылок и смотрю на Леонида, как на новогоднюю елку. У воровки и нет послужного списка? Это, как минимум, странно.
— Приводы были. Доказательств не было. Практически чистая гражданочка. Хочешь заяву накатай на нее.
— Зачем?
Пожимает плечами и наклоняется к столу, помещая на него локти.
— Подумал, что тебе надо поработать с девочкой. В камере. — Прищуривается, оценивая меня. — Кирилл Максимыч часто пользуется такими услугами.
— Я не Кирилл Максимович.
Резко поднимаюсь и достаю конверт из кармана.
— Призовые.
Припечатываю конверт к столу и ухожу из отделения. Опять инфы ноль. Не идиот. Сначала пробил в университете. Указано, что Скромная живет в общежитии, но по факту ее там ни разу не видели. Умеет скрываться. Придраться не к чему.
Еду к универу и паркуюсь у парадного. Пропустил две пары. Оставалась еще одна. Ради приличия стоило бы сходить, но я торможу. Сижу в тачке и тупо пялюсь в лобовое.
Батя огорошил своим заявлением о том, что нашел мне невесту. Не такую красотку, как Светлана Алимеева, но все-таки перспективную кандидатку в жены. Бред! Вздернуться хотел от полученного хука справа или слева. Нежданчиком накрыло.
Я знал, что у предка на Светку были планы, но мне общаться с ней было в кайф, защищать и дарить подарки. Да, симпотная, но, как сестра, которую не хочешь никому отдавать. Хотя про нас думали иначе. Даже Ворон с Ангелом приписывали то, чего не было.