Скриплю зубами, потому что это не ответ. Так не пойдет и не зачтется. Молчу, чтобы не ляпнуть лишнего. Сильнее жму на запястье, заменяя душевную боль физической.
— О своих косяках я помню. Что с Романом случилось?
— Мальчик увидел то, что не должен был. — Пожал плечами отец, а я сжал челюсти. — Не смотри на меня так. Я в этом не участвовал. Без меня постарались.
— Кто?
— Это так важно?
— Да, я хочу знать, кого благодарить.
Отец трет переносицу и тяжело вздыхает, после чего бросает на меня оценивающий взгляд.
— Александр Аристов. Знаешь такого?
Хмурюсь, вспоминая заголовки газет, которые не так давно пестрили на каждом углу.
— Тот, который жену в дурдоме держал?
— Именно он.
— Ему зачем гробить Громова?
— Они с Пашкой первыми начали поднимать строительный бизнес в городе. И пока тот не лез в махинации Аристова, все было хорошо, но ваша игра разорвала отлаженную цепочку.
— Роман увидел то, что не нужно.
— Именно, — спокойнее ответил отец, пока я следил за автомобилями, которые проезжали параллельно, — никто в этом не виноват. Увидел и полез, куда не надо. Разбирался с ним сам Санек.
— Какова твоя роль в этом дерьме?
— Моя роль?! — Выдал на эмоциях предок, пока я дырявил его взглядом. — Я лишь прикрыл твою задницу, чтобы она не всплыла нигде! Малолетки шарятся по клубам и творят невесть что!
— Я ничего криминального не сделал.
— Твой скудный умишка не вмещает самого главного, да?! — Прищурился Кирилл Максимович, впиваясь в меня глазами пусть и через зеркало. — Я не могу из-за твоей ошибки, и не одной, стоит заметить, потерять то, что наживал годами. Есть статус. Есть власть. А твоя маленькая прихоть с кулаками и вечно разбитым носом мне слишком дорого обходится.
— Поэтому ты покрыл Аристова?
— Я никого не покрывал. — Отец снова поправил воротничок и продолжал спокойным тоном. — Мне предоставили дела Громовых. Я исходил из доказательств, улик, свидетелей и алиби.
— А их тебе предоставили друзья…
— Эти друзья — отцы твоих друзей, — напомнил Кирилл Максимович, словно невзначай, — и как бы тебе не хотелось сейчас уйти, придется остаться, иначе потянешь всех нас на дно.
— А есть за что тянуть? Ты же уверен в своей правоте.
— Я уверен лишь в том, что действую правильно.
— Ты девушку запер в доме за городом. Думаешь, это правильно? Что ты с ней хотел с делать?
— Поговорить. Объяснить, что она не ровня моему сыну. Их отец сделал выбор в свое время, и ты прекрасно слышал его слова. — Отец шумно выдохнул, пока я гасил в себе все эмоции, которым нельзя было давать выход. — У тебя есть обязательства, сын, семья, долг и ответственность. Мы тебя воспитали, подняли и обеспечили всем необходимым. Напомни мне, кто оставался рядом, когда ты своим поведением сам себя топил?
Не вижу смысла отвечать и отвожу взгляд в сторону. Кирилл Максимович умелый судья, как и его друзья — фанатики своего дела. Сейчас он использует все возможные приемы давления на человека, и я не должен поддаваться. Ни в коем случае. Есть правда. Есть совесть. И если моя семья не соответствует нормам морали, значит мне там не место.
— А мать Громова? Что с ней произошло?
— Повесилась. Это и так все знают.
— Меня правдивая история интересует, а не утка для прессы.
— Я не знаю, кто ее вздернул, если ты об этом. Не моих рук дело. — Отец развел руки в стороны, округляя глаза. — Ко мне обращаются за «помощью» не просто так, Саша. И не всегда я рад делать то, что делаю.
— Можно отказаться.
— Иногда не дают права выбора.
— Твой любимый прием. — Усмехаюсь, но не от радости, а от того, что внутренние органы огнем горят. — Серьезный компромат?
— Вполне. Потопит не только меня.
— Тогда почему Громов его не использует?
— За детей боится. Да и сам надолго сядет.
Замолкаем. Я перевариваю полученную информацию. Косвенно отец все равно причастен к тому, что случилось с Настей и ее семьей. Они все причастны. Ворон. Ангел. Мы все измазались в грязи. Остаток пути до дома едем в молчании. Сам себя готов переварить, но уже в лифте решаю окончательно.
— Матери свои претензии не высказывай. — Произносит вполне миролюбиво отец, пока мы находимся в замкнутом пространстве тесной кабинки. — Все решится. Но с этой девкой тебе лучше не встречаться.
— Я сам буду решать, встречаться мне с ней или нет, — выхожу из лифта первым, но Кирилл Максимович не привык отступать и идет следом, — с Зауровым теперь разбирайся сам.
— Ты не посмеешь.
Цедит сквозь зубы уже в коридоре квартиры. Мама выходит навстречу, но я иду мимо. Сама атмосфера нагнетает. Хочется скорее свалить, поэтому иду к себе, сходу шкаф открываю, сумку вытягиваю и бросаю в нее вещи.