Погас угловой светильник. Схлопнулись оба экрана, исчезли световые индикаторы. И зеленый светлячок у него над ухом тоже погас. А я осталась. Его кожа, глаза, обоняние продолжали принимать сигналы, которые не могли идти с электродов.
Он шарахнулся от меня, ударясь локтем о стену. Как-то по-бабьи натянул простыню до подбородка — можно подумать, у него еще было чего стесняться! Нет, он-то считал, что я вирт, и вдруг оказался голым перед реальной женщиной. И все, что было перед этим, было в реале. Есть от чего свихнуться?
— Ты… Но ты…
— Да! Что ты так перепугался?!..
Это было прекрасно — орать на него. А потом силой отводить его руки от лица, целовать в зажмуренные глаза… пока не вспыхнул свет и в комнату не вбежали спасатели. По его пульсу и адреналину подумали, что здесь как минимум инфаркт.
Больше ничего прекрасного не ожидается. Из компании меня отчислили, черная метка в медицинской карте обеспечена, на штраф придется работать пару ближайших лет. Если будет ребенок, мне его не оставят. Как реагируют мама с папой, не знаю и знать не хочу. Хорошо, что письма пока отсекают.
Я только про одно сейчас думаю. Ведь он обрадовался, что я не исчезла. В смысле, первые четыре секунды, пока до него не дошло: вздохнул, улыбнулся и обнял меня за плечи. Может, он… Нет, об этом не надо. Но, может, он хотя бы не станет взыскивать компенсацию за моральный ущерб?