Тсуна припомнила, как тот едва не подставился под удар, когда Мукуро захватил Бьянки, и только пожала плечами: не ей судить чьи-то семейные отношения.
– А Реборн? – спросила девочка.
– Он куда-то пропал почти сразу же.
– Вот как… – интуиция шептала, что репетитор ещё устроит ей серьёзные неприятности. – Фуута, а что с Такеши не знаешь?
Мальчик пожал плечами и сообщил только, что Такеши, едва придя в себя, навестил в палате Мочиду и отправился домой, отказавшись от дальнейшего лечения. Тсуна нахмурилась. Ей не верилось, что Таясу или Реборн могли бы сохранить её инкогнито, и как теперь быть девочка даже не представляла. Спрашивать о Хибари она не стала. Лучше брата попытает, когда он соизволит её навестить. Или сама дойдёт, Таясу же ещё пока не выписали!
Впрочем, идти никуда не пришлось. Таясу вломился в её палату, увидел, как она разговаривает с Фуутой, и бодро заявил:
– Ага, так и знал, что Фууту ты любишь больше, чем родного брата! Не успела прийти в себя, а уже с ним болтаешь. Хоть бы предупредила, что ли…
Фуута тут же напрягся и погрустнел, и Тсуна незаметно показала брату кулак.
– Было бы, за что тебя любить. Фуута – умничка, учится хорошо, маме помогает, и почему-то, когда я пришла в себя, первым в моей палате оказался он, а не мой родной брат.
– Ну, знаешь ли! – фыркнул Таясу. – Ладно, я всё равно тоже больше люблю Фууту. Он мне нотаций не читает хотя бы. И он меня тоже любит, правда, Фуута?
– Конечно, Таясу-ни, – счастливо заулыбался мальчик, – как и Тсуну-не.
Поболтав ни о чём и проводив подопечного на какие-то процедуры, Таясу вернулся к сестре.
– Как ты?
Тсуна помахала перебинтованной рукой:
– Как видишь. Расскажи, как всё закончилось?
– Ну…
***
По словам Реборна, Леон терял способность менять форму, если его ученику предстояло пройти испытание. До этого момента Таясу только и делал, что старался избежать его, даже тогда, с Ланчией. Он всю жизнь плыл по течению, принимая все удары судьбы как должное и не пытаясь что-то изменить. «Я же неудачник», – любимое оправдание Таясу.
Реборн пытался заставить его измениться. Реборн втравливал его в неприятности, постепенно приучая к мысли, что если он не начнёт изменять обстоятельства под себя, рано или поздно эти обстоятельства или убьют Таясу, или, по меньшей мере, станут куда катастрофичней. Но вот принять это мальчик смог, только глядя на то, как отчаянно сражается сестра.
Ушли в сторону мимолётные обиды и серьёзные ссоры. Зато вспомнилась почти незаметная поддержка сестры – подсказки на уроках с недовольным видом, очередная лекция про невнимательность Таясу и разделённый на двоих обед. Злые слова после конкурса «Удержись на столбе»: «Опять устроил не пойми что из обычного школьного фестиваля!» Но ведь Тсуна пришла посмотреть на него, хотя обычно никогда не ходила на спортивные соревнования. А если бы она действительно так стыдилась его поведения, как изображала, зачем было привлекать всеобщее внимание и кидать в него аптечкой? А подарок на день рождения? Как всегда, в её стиле – с подколом, но вскоре пригодившийся.
И Тсуна пришла сюда. Может быть, не за Таясу – она не вмешивалась в его дела, требуя в ответ того же, и сейчас мальчик понял, почему – и даже наверняка не ради него. Но отменяло ли это то, что она как обычно вытащила его из неприятностей в самый последний момент, попутно обозвав идиотом? Говорят, на правду не обижаются…
Только Тсуна действительно устала и была ранена. Таясу видел, как она старается не опираться на правую ногу, а если уж заметил он, то наверняка понял и Рокудо Мукуро.
– Ты так и собираешься смотреть на то, как твоя старшая сестра выполняет твою работу, никчёмный ученик? – поинтересовался Реборн своим обычным тоном.
Таясу покраснел.
– Она сказала, чтобы я не мешал ей.
– Так ведь я и не прошу тебя ей мешать. Я предлагаю тебе помочь ей.
– А ты… Ты не можешь?..
– Не могу, – отрезал Реборн. – Или, думаешь, я не хотел помочь Бьянки?
Таясу бросил взгляд на мрачного репетитора. Мафия была такой сложной и непонятной, а Реборн, несмотря на все тренировки, очень мало сведений выдавал о законах этого мира, а если и сообщал что-то, то говорил иносказательно и с едва заметным напряжением, будто что-то не давало ему это сделать.
Если вспомнить настойчивые напоминания репетитора о том, что это испытание для Таясу, какой вывод можно сделать? Значит ли это, что или Таясу победит Мукуро, или они все здесь погибнут? Тсуна вскрикнула и неловко упала на пол, даже не пытаясь откатиться или хотя бы пнуть Рокудо. А есть ли вообще разница, и не пора ли начать действовать вместо того, чтобы искать объяснения?
Готовность умереть, значит? Что ж, он готов. И Пламя появляется без всякой Пули…
– Не смей трогать мою сестру!
Леон вспыхнул ярким светом и взлетел под потолок. Похоже, хамелеон был готов, наконец, подарить ему оружие. Кожаные перчатки, копия тех, что были у Примо Вонголы, по словам Реборна…
***
– В общем, мы начали с Мукуро драться, и я сломал его трезубец, а тот создал опять иллюзию огненных шаров. Я-то уже знал, что это только фокусы, но он спрятал за ними летящие булыжники, и один прилетел тебе в голову. Прости, – покаялся брат.
Тсуна помолчала, переваривая сумбурный рассказ.
– Ну, ты хоть хорошо ему за меня навалял?
– А то! У него и его дружков теперь будут большие неприятности в очень крутой тюрьме, как мне объяснили, – усмехнулся Таясу и замялся. Девочка догадывалась, что он хочет спросить, но не собиралась облегчать брату жизнь. Не из вредности, просто сама не представляла, как начать неловкий разговор. – В общем, я тут поспрашивал разных людей о Ёши… Ты и правда почти восемь лет сбегала каждый вечер из дома и притворялась парнем?
– Всем уже растрепали? – поморщившись, поинтересовалась Тсуна.
Брат покачал головой.
– Нет. Я и сам бы не стал, и Реборн предупредил, что это твоя тайна и только тебе решать, что с ней делать дальше.
– …Почему?
– Я ведь тоже не всё тебе рассказываю… Но, думаю, ты это уже поняла. А ещё, – тут его лицо отразило странную смесь обиды и досады, – мне же опять никто не поверит!
========== Часть 35 ==========
Это пребывание в больнице было ничуть не похожим на предыдущее, когда она свалилась с лестницы. В тот раз Тсуна проскучала одна всё лето. В этот раз в больнице было очень много школьников Намимори, пострадавших во время налётов, и к ним всё время кто-то да приходил в гости, и заодно проходился по всем остальным палатам, навещая друзей и знакомых.
Но были и те, кто приходил лично к Тсуне. Девочка вздыхала и думала о том, что, наверное, хотела бы избежать большинства этих визитов. Во-первых, к ней заглянул Мочида, чтобы поблагодарить за вызванную скорую помощь. Разговор был полон неловкости, Тсуна не знала, что сказать, пробурчав только, что так сделал бы любой нормальный человек, а Мочида пристально вглядывался в её лицо, будто что-то ища. Телефон Ёши лежал у девочки под подушкой, а больше в палате не было вещей, способных её выдать, но Тсуна всё равно боялась. И между тем понимала, что так продолжаться не может – правду придётся рассказать, а замалчивание ни к чему хорошему не привело. Саваду не отпускало ощущение того, будто она стоит на протянутом над бездной канате, и влево или вправо повернуть нельзя, да и назад не получится. Остаётся только идти вперёд или падать в пропасть.
Следующей пришла мама. Бледная и явно проплакавшая всю ночь, она вошла без своих обычных причитаний о том, что полагается девочке, а что нет. Села на стул, с прямой спиной, и глухо спросила:
– Почему ты солгала мне?
Тсуна вспомнила об охватившей её панике, о том, что именно она писала маме…