Отбиваю с ресничек застывшие слёзы,
Вдруг осыпалась с веток инея стружка…
Я смотрю и не верю – под ёлкой избушка!
Словно лось, пробуравила телом сугробы,
До избушки желанной добраться мне чтобы,
Заглянула в оконце – темно и не видно,
Вот неужто пустая? Ну да, очевидно…
Постучала в окно – я ж культурная очень:
Не охота по лесу бродить тёмной ночью.
Тишина мне ответом, ну что ж, я стучала,
Дверь толкнула, вошла, «ау» прокричала.
Маша и каша
Вот стол, три стула, три миски, три ложки.
Живот простонал: «Покорми хоть немножко!»
А в мисках дымилась овсяная каша…
«Была не была!» – подумала Маша.
Забралась на стул кое-как, заглянула
И миску большую к себе подтянула.
Но в каше увязла огромная ложка,
До рта донести удалось лишь немножко.
И стул неудобный, и ложка большая,
А рядом стояла миска другая.
«Там ложка поменьше и каша вкуснее.
Наемся теперь я намного быстрее».
И вновь невезуха, и вновь неудача:
Она от отчаянья чуть уж не плачет,
Но есть ещё миска, и есть ещё ложка
Неужто и тут ожидает оплошка?
И стульчик удобный, и миска что надо,
Есть маленькой ложкой такая отрада!
В мгновение ока доедена каша,
На сон потянуло тут сытую Машу.
Со стула упала, потопала в спальню,
Кровати опробовав, выбрала дальнюю.
И сладко заснула довольной и сытой,
Не вспомнив, что дверь-то осталась открытой.
Альтернативный выход
Спала и не знала, что будет так страшно,
Умаялась бедная девочка Маша.
Но, чу! Вернулись хозяева, видно.
Чего-то рычат, им, похоже, обидно.
Тихонько захныкал сыночек Мишутка:
«Кто съел мою кашу, чья глупая шутка?
И стульчик сломался, и кто-то в кроватке.
Лежит, улыбается – сон, видно, сладкий».
Проснулась тут Маша. Увидев медведей,
Припомнила сразу о вкусном обеде.
«Так это к медведям я сдуру попала?» –
Лицом побледнев, она прошептала.
Богини судьбы прикололись над нею.
Застыла на месте, на мишек глазея.
Три зверя мохнатых, когтистые лапы –
Малыш-медвежоночек с мамой и папой.
Сердитые очень, клыки – что кинжалы,
Они не проникнутся, что б не сказала,
Но смерть принимать из-за съеденной каши
Совсем не хотела девчушечка Маша.
Вскочила на ноги. Вон рядом – окошко.
Помчалась к нему, прихвативши лукошко.
И с прытью, которой не ждали медведи,
Рванула, как спринтер на эстафете.
Хождение по мукам (POV Masha)
Да как задолбала же смена погоды!
То травка, то снег, то опять переходы.
Чай, месяцы посох пустили по кругу,
Как флягу вина, что давали друг другу.
К избушке шагала, буравя сугробы,
Шаги ускоряя под вопли утробы,
Сейчас же бегу, от жары подыхая,
Земли под ногами почти что не чая.
Печёт мне макушку безжалостно солнце,
Ведро бы воды осушила до донца.
В висках долбит дырки безжалостный дятел,
Слова позабыла все, кроме проклятий.
Ох, если б проехала снова принцесса
В карете по тропке, но чащи завеса
И справа, и слева мрачнеет стеною...
Смеркается, вроде. Что ж будет со мною?!
Кто там крадётся в ночи? (POV Masha)
Цветы уж давно бы загнулись в лукошке,
Но братец Апрель пошаманил немножко,
Сказав, что подснежники вечными станут:
В воде, без воды – наплевать! Не завянут.
Мне можно хоть вечность бродить в этой чаще,
Но в доме родном даже с мачехой слаще.
Почти уже ночь, а усталые ножки
Не в силах сейчас ковылять по дорожке.
Дорожка? Да ладно! Откуда дорожка?
Неужто мне вдруг повезло хоть немножко?
Да, темень такая, что тропки не видно.
Я, может, дошла. Но куда? Вот обидно!
Уселась прям там, где споткнулась о кочку,
Едва не рассыпав на землю цветочки.
И снова мне, бедной, так хочется кушать,
А всхлипы желудка не в силах я слушать.
Валежника треск мне мерещится, что ли?
Я страхи свои отпустила на волю.
Дрожащей, икающей, загнанной птицей
Зажмурю глаза. Может, мне это снится?
Спасение? (POV Masha)
А треск и фырчанье всё ближе и ближе,
Бежать нету сил, уподобилась мыши:
А вдруг не заметит, пройдёт стороною,
А вдруг не закусит несчастною мною!
Тут слышу я очень знакомые звуки.