Марфа (не отпуская Василия). Ой, змея!., так и сиганула под ель… Беспременно гадюка! Убить бы ее надо, а то народ попортит…
Василий (насмешливо, освобождая рукав). Бредишь, девушка, никаких гадюк в нашем краю не бывает. Небось уж!.. А они, ужи, очень даже пользительны, мышей лопают… Заместо кошки держать их можно…
Марфа (досадливо). Уж ты скажешь! Такого гада, да заместо кошки… Погань-то этакую!..
Василий. Никакой погани в уже нет… Погань только в людях бывает… которые гады — контры, да людям вредители… Уж-то, он нешто обобрал кого, или обидел?..
Марфа (обиженно). Вот завсегда ты, Василий, так, все наровишь попрекнуть… Я знаю, на кого метишь… Тятеньку гадом-то величаешь…
Василий. А знаешь, так тем и лучше… Не таю я своих мыслей… Тятенька-то твой, Степан. Егоров, как есть всему селу гад и кровосос… Повернуть все к старому наровит, чтоб как при царе, жилы из народу тянуть. Лучшую землю захапал… Сократила его советская власть, а он все топырится.
Марфа (злобно). Да уж ваша советская власть!.. Со свету сжить нас хотите, он, тятенька-то, не больно вас боялся, безбожников!.. небось, опять на селе нет его справней.
Василий. Ну да, потому что глуп еще наш брат… Сам в кабалу лезет. Я знаю, Степан Егоров общество в запрошлом году обвел с переделом, ну да, нынче шалишь, не позволим…
Марфа (горячо). Кто не позволит, а кто… (Спохватывается, ласково.) Уж зря это ты тятеньку обижаешь!.. Никого он не неволит. Сам мир постановил, чтоб сдать ему пустошь, потому все одно не пашут ее…
Василий. Пахать зачем же?.. С нее сена одного до семисот пудов снимает тятенька-то твой, а село с покосами мается…
Марфа (запальчиво). Уж и семьсот! Шестиста не натянет, А денег-то сколько тятенька в тую пустошь вогнал… пахал да бороновал, да семена… Тут ты это сочти… В убыток она стала нам, пустошь-то…
Василий. А раз в убыток, чего же вы за нее держитесь? Мы вас ослобоним от убытку… Пойдет пустошь на общество…
Марфа. Ишь, ты, лакомый… Когда тятенька пустошь-то брал, она как есть вся скотом потоптанная была, смотреть на нее тошно было, а теперь, как тятенька вздобрил на ней клевера, так она и вам понадобилась. Ты рассуди: по-божески, это, аль нет?
Василий (усмехаясь). А как ее Степан Егоров получил-то? Споил сход, да прижал долгами… А что до денег, они ему втрое воротились, как он по бескормице сено-то по рублику за пуд продавал бедноте… Семена-то ему много, много в полтораста вошли, а взял он и все семьсот рублей.
Марфа. А пахоту-то забыл ты… На пахоту, да на бороньбу вособь клади… Ее вспахать-то, думаешь, сладко было?..
Василий. Знамо, не сладко. Погнули-таки мужички спину за тятеньки твоего милости… последних лошадей поморили, как за долги поднимали твоему тятеньку пустошь… Да только — баста! Прошли его деньки. Завтра землемер подсчитает, как так пять десятин за три ходят, и опять же кончилась Степанова аренда, а новой ему, шалишь не дадим!..
Марфа. Да нешто тятенька супротив мира шел? Сами навязали ему пустошь-то… не хотел он ее брать… А теперь обидно ему, работал — и отнимают. (Ласково.) И чего ты так на нас осерчал, нешто мы до тебя неласковые? Намедни тятенька звал на именины — не пошел ты, почему? (Лукаво.) А я тебя ждала, поджидала.
Василий (сурово). Не вожу я с кулаками кампании.
Марфа (еще ласковее). Мной-то почто гнушаешься, на гулянке словечка не скажешь, ай я такая неладная?
Василий (мрачно). Не… не скажу зря… Из себя ты чистая краля, да только не нашего роду-племени… Кулацкая дочь… (Хочет уйти.)
Марфа (загораживая ему, словно невзначай, дорогу.) Очень мне слова твои обидны… Нет, видно, сама я нехороша, что и глянуть на меня не охота тебе?
Василий (нехотя). Да нет же… Говорю тебе я, ладная ты… Да некогда мне с тобой растобаривать, дело ждет.
Марфа (словно не слыша). Словно я карга какая, воротишься от меня… (Становится прямо против него, улыбаясь.)
Василий. Да пусти же ты меня… Говорю — дело есть.
(Вдали опять поют девушки.)
Марфа. Все дела, да дела. Нынче гулянка, какие дела. Слышь — девка поют, пойдем играть с ними. (Тянет его за рукав.) Слышь, про любовь поют… Так жалостно, аж слеза прошибает. Про несчастную девицу, что милый покинул. (Поет припев девичьего хора.) Ах, разлюбил меня мой милый. (Закрывает лицо платком.) Не смотрит больше на меня…
Василий (удивленно). Да ты что?.. с чего ты?
Марфа (делает вид, что плачет). Нет, видно погибать мне, бедной, не люба я тебе…
Василий (еще более удивленно). Да я-то нешто люб тебе?
Марфа (ластясь к нему). Ой, как и люб-то!.. Все бы на тебя глядела.
Василий. Да ты что, в насмешку, что ли?
Марфа (обнимая его). Светик мой, какая уж тут насмешка. Из сердца я…
Петька вбегает, видя, как Марфа обнимает Василия, останавливается в недоумении.
Петька. Вот-те на! Василий и Марфа! Вот оказия! (Соображает.) Как же так?., он беднячок, а она грабительской породы… обойдет она его. (Подбегает сзади к Василию, тянет его за рубаху.) Василь… а Василь!.. Чего не идешь-то? Мы ждем, ждем тебя, да и все жданки потеряли…
Василий (резко оборачивается, отталкивая Марфу). Иду, иду, заговорила она тут меня.
Марфа (злобно на Петьку). Чего ты лезешь?.. Парша комсомольская!
Василий (обнимая Петьку). Стой! Не смей его ругать! Он аккурат ко времени подоспел, замутили было меня твоя бабьи хитрости… (К Петьке.) Пойдем, друг!.. Дело делать идем!.. (Уходят)
Марфа (яростно). Ах, паскуденыш!.. Все дело изгадил! Не прибеги он — обвертела бы я Ваську вокруг подола.. — Ну, погоди, попадешься мне, щенок поганый!..
Сашка, Еремка и Никитка входят, запыхавшись.
Сашка. А, Марфа Степановна… Опять на дороге встретились… (Подходя к Марфе и пытаясь обнять ее.) Краля моя неписанная!
Марфа (злобно). Да, как про кралей рассусоливать — ты годишься, а на деле чтоб…
Сашка. Будьте в удовольствии. Что сказано — сделано! Не проскочит землемеришко мимо наших рук.
Марфа (не слушая). Мальчонку, поганца, сократить не можете, какой уж там землемер.
Сашка. Какого мальчонку?
Марфа (грозя кулаком в сторону ушедших Петьки и Василия), Да Петьку комсомольца — поганца!.. Шишига паскудная!., чтоб его чирей задавил!..
Сашка (хохочет). Ай да Марфуша! Как кроет!.. Вот это девка — одно удовольствие. Чем же вам Петька не потрафил? Да я его, поганца, узлом завяжу и в болото закину, для вашего распрекрасного удовольствия.