Прибежал, когда у одра человек пять уже собралось. Регулировщиков. У каждого своя идея насчет выхода из ситуации, и они по очереди эти идеи осуществляют. Повар орет. Водитель санитарной машины сбрасывает халат, снимает перчатки и моментально растворяется в воздухе. Повар вопит. Я сую себе в пасть полпачки сигарет, быстро жую и кричу, чтобы кто-то сбегал в штаб, чтобы позвонили в госпиталь, чтобы прислали «скорую». Повар встает и с заводным ключиком в жопном месте пытается покинуть пыточное помещение. Брюки почему-то держит высоко над головой. Бежит очень медленно, широко расставляя ноги. В коридоре санчасти сталкивается лицом к лицу с приведшим его прапором. В ужасе разворачивается. Прапор видит торчащий из жопы подчиненного посторонний предмет и падает ничком на пол. Ноги его конвульсивно дрыгаются. Тут же на арене откуда ни возьмись появляется начальник санчасти капитан С. и, кинувшись к прапору, начинает оказывать ему помощь. Глядя на это, падают регулировщики. В это время я давлюсь табаком и принимаюсь кашлять. Рукой показываю, чтобы стукнули по спине. Они не могут поднять руки. Начинаю задыхаться. Ко мне медленно подходит анальный страдалец и со всей силы ударяет. В живот. Я в ответ плююсь табаком. Его хватают. Мне стучат по спине. Я прокашливаюсь. А у него выпадает из жопы чертова загогулина. Занавес.
Через два дня я написал свой первый рассказ. И послал его в «Юность». А «Юность» послала меня в жопу. Но я уже точно знал, чем займусь.
ОТ СЕРДЦА
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ № 2
— Шо там, мамо?
— Та утро, сынку.
— А-а... А яке воно, мамо, утро?
— Та яке ж... Та так себе... Утро як утро. Як вечер. Тильки батько твой не з роботы, а на роботу.
— А-а... А у мене що, батько е?
— Ну а як же ж! У усих е, и у тебе е. И у мене був. Тильки здох. Ой! Вмер.
— Мамо... А у мене брат е?
— Хто?
— Брат. Брудер по-немецьки. Е?
— Ой, яка вумныця ты у мене! Яка розумныця! Яки слова заграничны знает! Ни, сынку, ни... Немае у тебе брата. Сестра е.
— Хто?
— Сестра е. Ольга. Гарна дивчина така! Як голубка! Як лебедка! Як волшебна птиця, як я не знаю прям хто! Хороша сестра у тебе. Тож вумна. Вже даже сама ботиночки надевае. Така гарна уся. З бантиком. Ось народышься — тоди побачишь.
— Когда?
— Та скоро. Вже скоро, сынку. Числа восьмого.
— А яке сегодня? Двадцать четверто?
— Эге ж! А видкиль ты знаешь?
— Мамо... А давайте сегодня!
— Та ну... Ще ж рано... У тебе ж недовес буде. Та ни!
— Мамо! Давайте сегодня.
— Ни! Мовчи! Рано. Ось як товарыщу главврач каже, от тильки так воно буде. У срок. Як положено. Ты ж у мене не «москвич» — недособранным з конвейеру выходить. Ты ж сынку мий. Перший. Я тоби кохать буду. Я тоби, гуля моя, у ванночке купать буду. Я тоби...
— Мамо... Сегодня.
— Мовчи! Говорун. З пуза ще не вылез, а вже балакае. Спи! Тож мени, оратор подкожный выискался. Чревовещатель. Мовчи и спи давай. Цыцырун.
— Цицерон, мамо. По-итальяньски — Чичеро.
— От горе! От бардак! Невылупнуто яйцо курыцю научае! И в кого ж ты швидкий такий пийшов? Батько вроде смирный. Сестра спокойна. А етот ще там — а вже лялякае, як прыёмник!
— Мамо... А у мене вже зубы е. Два.
— Це шо таке? Шантаж? Ридну маму знутри кусаты?
— Мамо... А пускай я буду Аркадий. В честь Райкина.
— Шо-о-о?! Мовчи! Ныякого тоби Аркадия! Акакий будешь. Понял? От хто маму не слухае — тот за то Акакием буде! Понял?
— А батька як зовуть?
— Виктор зовуть. Все. Спи давай. Акакий Викторович.
— Мамо... Я писатель буду.
— Ага! У кровать. Года два. Потом пройдеть. У всех проходит, у тебе тоже пройдеть.
— Ни, мамо. Я ручкой буду писатель.
— Ага. А як же ж! Ты ж хлопец. У праву ручку взял себе та й попысал.
— Ни, мамо. Мени премию дадуть. Я людей смешить буду.
— Ага. Вон мени вже як насмешил! Ажно животик надорвала. Ажно больненько.