К гипотезе о Чёрных Гуннах, возникших в представлении Хоуорса по аналогии с Чёрными Уграми и Хазарами, за отсутствием исторических известий, нельзя относиться с доверием.
В заключение всего вышеизложенного мы должны сказать, что возобновление теории монголизма не было вызвано открытием нового материала, а личными убеждениями одного учёного. В небольшом докладе на съезде, в общих чертах, он изложил то, что по большей части было известно и до него.
Подводя итоги всей монгольской теории, нужно сказать, что её никоим образом нельзя считать сданной в архив. Это доказывает не только появление вышеприведённой статьи Хоуорса, но сравнительная распространённость её среди не специалистов. Её влияние бывает заметно и в строго научных трудах[30], и в популярно научной литературе[31], и в простых учебниках. Эта теория, первая в хронологическом порядке, в вопросах о происхождении Хунну и Гуннов по большей части строго придерживалась этнографической классификации, а в вопросах о взаимных отношениях этих двух народов считалась с историческими фактами. Если она правильно и основательно принимала Хунну и Гуннов за один и тот же народ, то в отожествлении их с Монголами во первых считала вескими доказательствами такие, которые на самом деле не выдерживают критики, и во вторых имела вообще неправильное понятие о расположении племён и народов Средней Азии в их исторической последовательности. Тем не менее нужно сказать, что для того, чтобы признать её действительной, нужны новые доказательства, новые материалы, а большинство исследователей в настоящее время не может быть причислено к сторонникам теории монголизма.
III.
Теория турчизма Хунну и финнизма Гуннов. Абель Ремюза, как сторонник первой части этой теории и разбор его доводов. Клапрот — главный представитель этой теории. Его исследования и разбор их. Другие последователи этой теории. Её общее значение.
Следующая по времени за теорией монголизма была теория, отличавшая Хунну от Гуннов и считавшая первых Турками, а вторых Финнами. Особенно строго проводил её известный полиглотт Клапрот, неоднократно писавший по этому вопросу и доказывавший несомненный, как он думал, финнизм Гуннов и турчизм Хунну. Этот учёный справедливо считается главным представителем теории. Более того, он, собственно говоря, создал её, он же развил и распространил её в науке. Если теория монголизма образовалась постепенно, слагалась из мнений различных учёных и нуждалась в окончательном обобщении, то теория финнизма Гуннов и турчизма Хунну сложилась сразу; она обязана своим явлением одному учёному. Таким образом, если она должна была быть цельнее первой, то в ней однако более допустимы недосмотры. Трудность создания усложнялась ещё тем, что предлагавшему её нужно было не только доказывать верность своего взгляда, но и отрицать другие, предшествовавшие доводы. Из всего этого видно, что взявший на себя такой труд должен был являться настоящим реформатором в изучаемом нами вопросе, и таким действительно нужно назвать Клапрота.
Однако, признавая всё значение этого учёного, мы должны сказать, что ещё до него высказался по поводу происхождения Хунну, уже придерживаясь мнения о турчизме этого народа, известный французский монгололог Абель Ремюза в своём сочинении «Recherches sur les langues tartares» (Paris, 1820). В этом исследовании, как уже видно из самого заглавия, не историческом, он однако коснулся некоторых исторических вопросов. К ним принадлежит и вопрос о происхождении Хунну. О Гуннах он почти ничего не говорил. Поэтому мы и можем считать его первым, высказавшимся по поводу новой теории, отвергающей старую, но только относительно одной её части, именно происхождения Хунну. Вышеназванное сочинение касается татарских языков, т.е. имеет цели филологические. К этим языкам наш автор причисляет: манчжурский, монгольский, восточно–турецкий и тибетский. Кроме небольшого предисловия, введения и небольшого же заключения, сочинение это делится на семь глав. Первая говорит об этих народах вообще. Вторая касается несториянско–татарского алфавита. Третья — древнего письма Татар. Четвёртая — орфографии и грамматики Манчжуров. Пятая — монгольского языка и его диалектов. Шестая — восточно–турецкого или уйгурского языка. Наконец, седьмая — тибетского. Интересующего нас вопроса Ремюза коснулся в первой, пятой и шестой главах. Сообразно с этим начнём и мы обозрение его мнений и доказательств.
30
Напр. К.Я. Грот, «Моравия и Мадьяры с половины IX до начала X в.» (СПБ. 1881), стр. 84.