Сравнительно очень мало сказал он об отношениях Хунну к Гуннам. Мельком он заметил только, что не могут касаться его сочинения события, «которые распространили имя Хунну на Гуннов, если только это имя есть то же самое, что имя Гунн» (стр. 328). Тут же он добавил, что хотя Дегинь и считал это тожество несомненным, однако он представляет довольно много затруднений (каких именно, он не сказал) и нуждается в новых доказательствах (стр. 328, прим. 3).
Из этого обзора мнений Ремюза мы можем заключив, что он главным образом говорил о происхождении Хунну, причём считал как этот народ, так и его потомков Ту–гю — Турками, допуская впрочем, что в их состав входили и другие элементы, но только в виде подданных или вассалов. Гуннов же он считал Финнами. Этого он впрочем не доказывал или считая аксиомой, или думая, что этот вопрос не относится к области его знаний, и потому опираясь на мнение других. Из этой разноплеменности Хунну и Гуннов естественно следовал вывод, что они не могли быть одним и тем же народом. Могла быть только передача имени, о которой, впрочем, как мы уже видели, Ремюза не распространялся.
Перейдем теперь к разбору его мнений. То, что он высказал по поводу происхождения имени Хунну, весьма вероятно. Некоторые учёные[34], приняв это воззрение, не соглашались при этом с его переводами некоторых имён этого народа[35]. Но даже расходясь в понимании смысла отдельных слов, нельзя не видеть сходства в звуках между Хунь–ё, Хянь–юнь и Хунну. При этом созвучии гипотеза Ремюза делается правдоподобной. Говоря неоднократно о бездоказательности Дегиня относительно тожества Хунну и Гуннов, этот исследователь не приводит нигде доводов в пользу принятия его взгляда. Если всё различие между Хунну и Гуннами Ремюза видит в их разноплеменности, то этого ещё недостаточно для отрицания исторической связи и даже, до некоторой степени, тожества этих народов, особенно если он сам допускает передачу имени[36] и правильно смотрит на племенный состав кочевых народов[37]. Как мы уже говорили, его мнение о стремлении китайских писателей всегда указать племя упоминаемого ими кочевого народа, противоречит утверждению Неймана, что Китайцы не различают кочевые народы по племенам. Выше мы сказали, что этот учёный однако вместе с тем признавал, что сами Китайцы делали различие между Монголами, Тунгузами и Турками. Таким образом он впал в противоречие с самим собою. Об этих взглядах китайских писателей мы скажем дальше (см. главу V), тут же только заметим, что, по нашему мнению, действительности отвечает больше мнение Ремюза.
Мнение его о возможности видеть в разделении южных и северных Хунну — естественное разделение этого народа на Монголов и Турков, не было проведено с последовательностью, да при том оно и не имеет большого отношения к нашему вопросу, так как Ремюза, как мы уже сказали, считает Монголов скорее за южных Хунну, а для нас именно важен вопрос о племени древних Хунну и их северных потомков, как возможных соплеменников Гуннов Запада. Этих древних Хунну Ремюза, не сомневаясь, считал Турками, хотя и высказался по этому поводу, не приведя многих доказательств. Так, напр., не мешало бы привести те хуннуские слова, которые Ремюза считал несомненно турецкими. Вообще нужно сказать, что всё, что этот учёный высказал по нашему вопросу, высказано им как то мельком, что объясняется, по нашему мнению, тем, что он в этом сочинении не мог говорить подробно по вопросу о происхождении народов и их племенной принадлежности, так как в таковом случае уклонился бы от основной, Филологической задачи своих исследований. Об этом конечно надо сожалеть, так как такой талантливый и при том обладающий методом учёный бесспорно принёс бы много пользы. Его нужно считать первым, предложившим считать Хунну Турками.
36
Впрочем Ремюза не объяснил, каким путём могла произойти эта передача. По нашему мнению передача имени может быть в подобном случае только при перенесении династионного имени одного народа на другой.