Через двадцать лет после появления труда Дегиня высказался первым по поводу происхождения Гуннов известный естествоиспытатель Паллас. Он совершенно не касался вопроса о китайских Хунну и их происхождения. Его замечания касаются исключительно европейских Гуннов, относительно монголизма которых он первый высказал убеждение. Сочинение его, озаглавленное «Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Völkerschaften», состоит из двух частей и посвящено истории и быту монгольской группы (собственно монголов, бурятов, калмыков), так называемых «алтайских народов». Источниками ему служили сочинения, написанные по–монгольски, происхождение которых, как известно, сравнительно очень позднее, да которые к тому же окрашены ультра–буддийским направлением. В начале первой части (появилась в 1776 году), Паллас излагал древнейшую историю Монголов, коснулся мимоходом вопроса о происхождении тех страшных Гуннов, которые грозили Западной Европе в V в. Так как он высказался об этом в немногих словах, то мы и считаем возможным привести буквально то, что он написал. «Öлöты, именно та ветвь монгольского народа, которая известна в Западной Азии и Европе под именем Калмыков. По древнейшим сказаниям этого народа задолго до Чингиз–хана самая большая и могущественная часть его совершила поход в Малую Азию и исчезла там близ Кавказа. Очень может быть, что это сказание говорит о древних Гуннах, безобразие и отсутствие бороды у которых, описанные у Аммиана Марцеллина, равно как и указываемые их древние местопребывания на севере от Китая не могут относиться ни к какому другому народу в Восточной Азии, кроме как к Монголам, их братьям Бурятам и, пожалуй, к Тунгузам; современные же Калмыки имеют более богатую растительность, чем те племена, живущие на Востоке» (стр. 6) Далее он говорит, что оставшиеся на родине Öлöты получили от своих соседей Татар прозвище «Калимак (т.е. оставшиеся позади)». Вот и всё, что Паллас сказал о Гуннах. То же самое повторил он в своих «Reise in den Kaukasus und nach Georgien», т. I, стр. 162. Из вышеприведённого мы можем видеть, что его мнение высказано в виде догадки. Само сочинение посвящено собственно совсем другим вопросам, чем происхождение Гуннов, а потому от него нельзя и требовать специального изучения этого вопроса. Однако его предложение подверглось критике именно со стороны представителей теории турчизма. Об этом разборе мы скажем несколько дальше.
Почти одновременно или немного позже писали о Гуннах Тунман (Thunmann) в «Untersuchungen über die Geschichte der östlichen europäischen Völker, 1774, Leipzig, I[13] и Энгель (Engel) в «Geschichte des Ungarischen Reichs und seiner Nebenländer», 1797. Но они занимались только политической историей Гуннов и не говорили об их происхождении. Поэтому мы от Палласа перейдём прямо к Бергману.
Сочинение этого исследователя «Nomadische Streifereien unter den Kalmüken in den Jahren 1802 und 1803» вышло в Риге в 1804 г. Оно состоит из ряда писем с пути и отдельных статей по различным вопросам истории, этнографии, религии Калмыков. По занимающему нас вопросу Бергман высказался специально в особом письме — именно четырнадцатом. Поэтому мы и обратим исключительно на него наше внимание. Он занялся только вопросом о происхождении Гуннов, а потому и должен быть отнесён к той же группе исследователей, что и Паллас. Этого последнего Бергман совершенно справедливо, по нашему мнению, считает основателем теории монголизма Гуннов. «Г. Паллас», говорит он (т. I стр. 125), «насколько я знаю, впервые выставил остроумную гипотезу, что древние Гунны, которые наводнили значительную часть Европы, были монгольские народы. Наружность Гуннов, равно как и предание о бывшем действительно движении калмыцких орд на Запад, побудили к этой гипотезе знаменитого автора». Далее Бергман указал на источники о Гуннах, именно на известия Аммиана Марцеллина, Прокопия и Приска, оставивших подробное описание жизни и обычаев этого народа, равно как и упоминание различных гунских имён. По его мнению Гунны имеют много общего с Калмыками. Относительно тех и других были распространены те же самые заблуждения. Например, утверждали, что Гунны клали под сёдла мясо, употребляемое ими в пищу — то же говорили и о Калмыках. На самом же деле мясо это кладется для того, чтобы лечить ссадины на спинах лошадей. Говорили, что Гунны предаются людоедству — Калмыки до сих пор распространяют это про себя, чтобы устрашать врагов. Наружность Гуннов, описанная этими писателями (маленький рост, широкая грудь, небольшие глаза, тупой нос и др.), сходна с наружностью вообще монгольских народов. По словам Прокопия, Гунны оставляли на голове только чуб и носили одежду с рукавами, широкими у плеч и узкими у кистей рук. И то и другое — отличительные черты Калмыков. Обычаи при дворе Аттилы, описанные Приском, совершенно тожественны с обычаями существующими у Калмыков — награбленное богатство лежит в отдельном месте близ лагеря, послы сидят по сторонам князей и пр. Бергман замечает даже недостатки общие Гуннам и Калмыкам, напр. нерешительность. Самое же очевидное и убедительное доказательство тожества Гуннов и Монголов наш автор видит в собственных именах. Иорнанд (так пишет Бергман, как и все почти исследователи до последнего времени, вместо правильного Иордан) называет отца Аттилы Мунцаком (Muntzak). Слово это составлено из «му» дурной и «цак» время. Не так давно, говорит он, жил на берегах Волги калмыцкий князь с этим именем. Имя Аттила или Этцель тожественно, по мнению Бергмана, с Атель, что значит Волга. Денцик или Денцук (Dentzik, Dentzuk) тожественно с именем божества у Монголов. Эмедзар (Emedsar), более правильно может быть Эмникцар (Oemnikzar), значит по–монгольски «дикий бык», Уто (Uto)— длинный, высокий. В толковании слова Калимак Бергман не согласен с Палласом. Этому слову он даёт смысл «отступники», а не «оставшиеся позади». Он полагает, что Татары (Турки) и Монголы имели общую религию (под этой общей религией он, вероятно, разумеет шаманизм). Когда Монголы приняли буддизм, то стали отступниками, т.е. Калмыками. Те же Монголы, которые не приняли буддизм, и не назывались Калмыками.
13
Статья Тунмана «De Chunis, Cunis, Hunnis et Cumanis» (помещена в Acta societatis jablonovianae 1773), указанная Голубовским (Печенеги, Торки и Половцы; об этом сочинении см. ниже), не только ничего не говорит о происхождении Гуннов, но и истории их касается очень мало.