— Прямо как для меня корейцы, — ехидно откликнулся Крик и прищурился под маской, укладывая топор на плечо. Хак закатил глаза. — Ну так что, сперва поговорим по-хорошему, или сразу начнём убивать?
— Я не стал бы долго с ними трепаться, — Чиун внимательно осмотрел противников. Легион — четыре. Призрачное лицо — пять. Траппер — шесть. — Особенно потому, что сгореть заживо не хотелось бы.
— Тогда предлагаю начать диалог просто и эффективно.
Крик взвесил в руке нож, перехватил его за лезвие. В нём не осталось насмешки. Мир Сущности это всё вытравил.
Если существовала для него тропа войны, можно посчитать, что он только что вышел на неё, чтобы никого не щадить.
Нож взметнулся в воздухе, свистнул, мелькнул чёрно-серебристой молнией — и вошёл глубоко в лоб, разрезая белую маску на лице девушки, опрокинувшейся на землю и застывшей навсегда.
— СЬЮЗИ! — закричал один из Легионов.
Трое ускорились, и самый рослый из них — Фрэнк — с бешеным рыком перехватил охотничий нож. По правую руку Крика блеснули метательные лезвия-бабочки Трюкача, и Джои
тот самый Джои, с которым он, Виктор Крейн, сдружился, тот самый Джои, который так понравился Тамаре, тот самый, кого он успел забыть и вспомнить озарением, подобным удару молнии
рухнул как подкошенный на колено, держась за рану в бедре. Крик бросил на секунду тяжёлый взгляд на него, понимая, что нет времени спасать и нет времени просить вспомнить и остановиться. У Джои сейчас новая семья, и он решил, что сражаться за них правильнее. А в драке всегда проигрывает слабый.
Заставив себя использовать всю злость за это, он встряхнулся и расставил руки. Врос в землю, зарывая подошвы ботинок в крошево из праха и костей. И впервые за всё это время — будучи всегда быстрым и тихим убийцей — набрал в грудь горького воздуха, протравленного дымом пожара. А затем, глядя на Фрэнка Моррисона, несущегося навстречу своей смерти, гортанно, яростно, громко и надрывно закричал.
Удар ножом блокировал сразу предплечьем, хотя лезвие едва не вошло в плоть. Подсёк парню ноги, пусть тот и устоял — но второй пинок под колено сбил Фрэнка с ритма атаки.
Сбоку наскочила другая девчонка: у неё из-под капюшона взметнулись русые пряди. Гибкая как кошка, она уклонилась от рукояти томагавка, выхватила свой нож и умело рассекла бедро Крику. Штанина разорвалась, оттуда выглянула татуировка — бычий череп со стрелой в глазнице. Кровь тут же наполнила длинный порез.
— С-сука! — выругался Крик, прихватив Фрэнка за загривок.
Сейчас этот мудак попляшет! Смачно пнул Фрэнка в лицо коленом и с удовольствием услышал его стон.
Маска смялась, парень зарычал, брыкнулся. Крик увернулся от нового замаха ножом: эта бешеная девка мерила воздух и чертила полумесяцы вокруг себя, вот-вот готовясь пропахать и противника. Крик примерно прикинул, каким будет следующий удар.
Он не медлил. Выбил нож из руки Фрэнка, ломая ему запястье — и всадил рыжее от засохшей крови лезвие в глазницу маски.
— Полежи.
Крик не слышал болезненного вопля девчонки: мир схлопнулся для него до единственного — амплитуды замаха её ножа, и, подгадав момент, опустил томагавк на тонкую кисть.
Отрубленная рука, всё ещё сжимая оружие, упала на землю.
— Джули… — прохрипел Фрэнк, ухватившись за ручку ножа, торчащего из глаза. Но Крик не медлил, закрыл её собой, нависнув густой тенью — и девчонка, юная ещё совсем и до обидного мало пожившая, коротко сипнула.
Томагавк расколол ей череп, прошиб кость. Кровь брызнула на руки и маску Крика, окропив белое — алым. И когда он повернулся к Фрэнку Моррисону, так, что Джули проволочилась по земле за ним, точно оленья туша, всё ещё наколотая на лезвие, то увидел в целом глазу такую ненависть, что в душе смёрзлось и похолодело.
За спиной умирающего Легиона Трюкач бился с двумя: ножи порхали в его изящных пальцах бабочками, срываясь в смертельный полёт. Хотя ни Траппер, ни второй Легион не давали ему ни секунды передышки, Хака спасали лишь его скорость и ловкость. Крик взглянул на Фрэнка, бросил взгляд на Призрачное лицо.
Дэнни Джонсон уже осел на коленях, уронил голову на грудь, залитую кровью. Из распаханного горла её вылилось достаточно, чтобы он испустил дух.
Крик подошёл к Фрэнку, небрежно обойдя Призрачное лицо. Камера выпала у него из руки. Последняя ниточка, связывающая Дэнни Джонсона с реальным миром.
Крик не сдержал ухмылки под маской, когда наступил на неё и раздавил подошвой, хрустнув линзой.
А Фрэнк всё же сделал что хотел: с тяжким стоном вынул нож из глаза, отчего пальцы его задрожали в агонизирующем треморе. Единственное своё оружие он на вытянутой руке направил на Крика, сглотнул… но тот небрежным пинком выбил нож из руки. По щеке Фрэнка скользнула злая, ненавидящая слеза.
— Ну, дружок, — грубовато усмехнулся– и глаза его голодно вспыхнули в глазницах маски, — вижу, ты определённо не готов умереть.
Жалость и ярость раскололи Фрэнка Моррисона пополам.
Он ненавидел каждого из тех, кто явился по его душу.
Он жалел каждого из тех, кто найдёт смерть на этом берегу.
— Пошёл ты в задницу, сраная гнида, — выплюнул Фрэнк. Голос его дрожал, как дрожали и руки. Страшно было умирать. Страшно было переступать порог и растворяться в ничто. — Я тебя не боюсь, выродок.
Томагавк перекрутился в руке Крика. Страшное желание поиграть на нервах охотника, ставшего жертвой, как душный кумар опустилось на губы — и он оскалился в улыбке, играя с топором на глазах у Фрэнка.
— Пиздишь, брат, — сказал он, и лезвие тускло блеснуло в дыму.
Тело Фрэнка Моррисона тяжело повалилось на землю, голова отделилась от шеи, лицо под маской навсегда застыло.
— Ну?! — недовольно вскричал Трюкач. — Ты будешь долго там стоять?! Меня очень скоро разделают, как кальмара под рамен!
— Да ты, смотрю, просто мастер метафор.
Траппер и Легион не давали Хаку спуску. Он бился с двумя — вместо ножей в его руках была бита. Гладко-массивная, стальная, увенчанная шипастым, точно булава, с золотым наконечником.
— Ой, как у тебя всё блестит, — ехидно подначил Крик и нырнул под огромный, заржавленный от крови тесак Траппера. Скалящаяся зубастая маска чуть склонилась набок: здоровяк развернулся всем корпусом к Крику, мачете обрушилось снова.
Тот удачно отбил удар воронёной рукоятью удлинённого томагавка. Оружие лязгнуло друг о друга, сталь взвизгнула о сталь.
Траппер был сильнее, а потому воспользовался моментом и попёр на противника всей своей массой, заставляя его отступать.
— Бля, Хак, что ж ты раньше молчал, у тебя тут очень весело! — крикнул Крик — Трюкачу.
— Самого большого и красивого клоуна бери на себя, пожалуйста, — весело откликнулся тот, уклоняясь от ножа Легиона и прогибаясь в спине.
Лезвие мелькнуло над откинутой назад головой всего в нескольких дюймах. Траппер был ловок, чтобы поспевать за быстрым Криком, но всё же недостаточно. Увернувшись от его мачете, Крейн рубанул топором по бедру.
Штанина комбинезона у Траппера оборвалась лоскутом, из раны на хлынула кровь. Томагавк вонзился глубоко, почти до кости, и Крик отскочил назад безоружным — он не успел бы вынуть его.
Всегда молчаливый Траппер от боли только застонал и опустил лезвие мачете на рукоять томагавка… но то, что раньше резало железо и сталь как масло, неожиданно отскочило от оружия из другого, настоящего, мира. Траппер замешкался на миг и крепко ухватился за томагавк, откинул его прочь. И когда тот блеснул по костяной земле и ударился о прах и пыль, Крейн не раздумывая метнулся, чтобы подобрать. Он знал, что Траппер помешает ему — и тот действительно хромающе шагнул навстречу бегущему Крику, а затем метнул мачете. Перекручиваясь в воздухе, оно мелькнуло за спиной, покрытой чёрной безрукавкой. Остро наточенное лезвие срезало пару рыжих прядок.
Крик бросился вбок из-под удара, уклонившись очень вовремя, и, ловко кувыркнувшись по земле, перехватил томагавк.
Пора пришла возвращать долги. Бросок за бросок, удар за удар.