Всё случилось за долю секунды. Он развернулся к Трапперу, доставшему нож из оплётки на ноге. Медлить было нельзя. Тут либо ты, либо тебя. И тогда Крик бросил топор.
Он помнил, каково это — драться с Траппером там, в заснеженном лесу Вудсборо после смерти бабушки.
Он помнил, как ненавидел эту сволочь: тогда в лесную ловушку попалась Лесли и повисла вниз головой над сугробами, беспомощно ожидая, когда её убьют.
Он помнил, как трудно было вырваться из могучей хватки этого убийцы.
И когда томагавк вошёл в грудь, рассекая комбинезон и всаживаясь глубоко, по самый обух, украшенный алой лентой, которую Лесли отдала ему на удачу.
Траппер не собирался умирать. Он ухватился за топор и попытался вынуть его из себя, шагнув к своему убийце, как вдруг сзади его подкосили новым ударом.
Шипастая булава Трюкача прошибла череп, раздробила кость и вошла в мозг, заставив Траппера раскинуть руки и замереть на миг — а после упасть ничком. Крик изумлённо расширил глаза, глядя на Хака Чиуна, за спиной которого ветер раздувал пламя. Деревья уже превращались в чёрный пепел.
— Так-то, — прохрипел он, утирая кровь с губы. — Два-два, малыш.
— Да ладно, — выдохнул Крик. — Я убил трёх Легионов и почти — Траппера, где два-два, а?!
— Легиона считаем за одного, — развёл руками Хак и вдруг крикнул. — Сзади!
Крик не успел увернуться от удара. Длинное лезвие Легиона, оставшегося в живых, но раненого, вошло ему в предплечье, которым Крейн прикрыл шею, подчиняясь своей дьявольски верной интуиции. Легион ударил и убрал лезвие, отскочил назад.
Задыхаясь от своей раны, задыхаясь от дыма, задыхаясь от ярости, он размахивал ножом, вспарывал им воздух, и Крик отступал, но не от страха. Он знал, кто под маской.
— Джои.
Топор был при нём, но убивать этого придурка Легиона не хотелось. Джои весь в крови, одной рукой он бьёт, второй держится за рану в животе. В теле засели метательные ножи Трюкача. Он уже наверняка не жилец, а если будет продолжать в том же духе — умрёт если не от руки Крика, то от кровопотери.
— Джои, остановись!
Но тот с надрывным криком, в котором читались боль и отчаяние, метнулся к убийце своей семьи.
Джули, Сьюзи, Фрэнк — как часто они ругались и мирились, как долго были вместе? Как много их связывало?
Он помнил всё, но что-то копошилось там, в глубине сознания, и это не давало Джои покоя, дразнило. Раздражало. Сводило с ума.
Он прыгнул на Крика, всем своим весом сшиб его с ног. Оба покатились по земле.
Трюкач хотел было метнуться следом, но Крейн крикнул так отчаянно, что сразу остановился:
— Нет! Я сам!
Он должен был сразу подумать о Джои. Об этом дураке, который, разумеется, не помнит, что там, в другом мире, они отличные друзья.
Almost Martyrs — Alex & Jake Parker
Кувыркаясь с холма и падая к обрыву, Крик и Легион
(Вик и Джои)
вцепились друг в друга, не отпуская. Джои повалил его на землю, подмял под себя и передавил рёбра коленями так, что Крик сипнул от боли. Нет, он не даст убить себя! Тяжело, прерывисто дыша сквозь сжатые зубы, Крейн перехватил руку с ножом, упавшую ему на грудь. Лезвие застыло в паре дюймов.
Крик сжал запястье Джои так, что кость у того хрустнула, щёлкнула. Легион громко выругался. С ненавистью мотнул головой… и ножа не выпустил.
— Стой! — прохрипел Крик и отпустил вторую кисть Джои. Он должен был сделать это и рискнул. — Стой, придурок!
Он рывком поднял свою маску — так, чтобы Легион увидел его лицо и глаза. Вспомнил. Одумался.
Но Джои этой секунды хватило: он взялся за нож уже двумя руками, надавил так, что острие вошло в грудь пусть ненамного, и Вик застонал не столько от боли, сколько от отчаяния.
— П-посмотри н-на меня! — его голос задрожал, стал тихим и хриплым. Под маской был он: избитый, окровавленный, израненный, со вспухшей губой, с заплывшим глазом, прикрытым веком. Он смотрел Джои в лицо, стараясь под маской-черепом увидеть его самого — и закричал:
— Посмотри на меня!!!
Джои не помнил. Он в ответ низко зарычал, надавил сильнее, чувствуя, как дюйм за дюймом нож движется глубже в грудь врага.
Вик отчаянно закрыл глаза, зажмурился. У него не было другого выхода.
— Давай-ка поживее, кончай его! — закричал Трюкач. — Медлить уже некуда, кругом огонь!
Он видел это. Едкий дым застлал землю, забился в ноздри. Глаза слезились, горло драло. Вик пытался убедить себя, что слёзы текут по ресницам и скатываются со щёк потому, что вонючий дым виноват в этом. Но с усилием перехватив дрожащую руку Джои с ножа и уводя её в сторону, так, что мышцы заломило, он честно признался себе на секунду в другом.
Джои держал свой нож очень крепко, даже когда Крик перехватил и сжал обе его руки в своей ладони, а затем отвёл нож от своей груди и полоснул лезвием по тёмному горлу под толстовкой Легиона.
Джои недоумённо сглотнул, чувствуя, как во рту становится сухо и западает язык. Кровь медленно пролилась ему на грудь, брызнула на смуглую кожу Крика.
— Джои.
Он завалился набок, выпустив нож из ладони, и придержал глубокую рану на шее. Крик без сомнения умел раскраивать глотки, но сейчас, видно, даже его рука дрогнула.
— Джои, мать твою!!!
Всё случилось в пылу драки насмерть среди догорающего, гибнущего мира Сущности, который она сама же и сожгла.
Вик откинул в сторону нож, которым полоснул по горлу своего друга. Он быстро утёр запястьем глаза и сел на колени, укладывая на них Джои. Крепко обхватил за широкие плечи и сорвал с него маску.
В тёмно-карих глазах Крейн видел болезненное осознание: словно вспыхивающие светлячки в ночной мгле, отражения огненных искр кружились у зрачка. И Вик, утерев лицо снова — влажное и лоснящееся от пота, потому что он сидел в этом кипящем аду, окружённый огнём — понял, что Джои пришёл в себя, и хрипло сказал:
— Здорово, дурачина.
Да, это он.
— Сам ты дебил, — булькнул кровью в горле Джои, рассмеявшись. И когда в улыбке он обнажил зубы, оказалось, что рот его полон алой слюны. — Ты на меня давно… зуб точил. Ещё… с выездки. Я тебя… раскусил.
Вик горько рассмеялся, чувствуя, как закололо в глазах и онемел кончик носа. Всегда так было, когда он хотел плакать. И сейчас не стал запрещать себе, чувствуя, как зыбко дрожит мир.
— Пошёл ты, — ответил он ласково. — Ты на лошади сидишь, как мешок с дерьмом, продолжаю это утверждать.
— Сам пошёл. Я хотя бы с неё не свалился тогда.
Они рассмеялись, оба — безысходно, и Крик низко склонился над другом, дрожа и припадая своим лбом к его. Крепко обхватив Джои под спину, он баюкал и качал, запрещая себе думать, что мир вокруг уже догорает, и скоро огонь начнёт топить прибрежный лёд.
— Ты почему не вспомнил меня раньше? — от этих слов на языке было горько. — Почему?
— Потому что у меня память девичья, забыл? — Джои рассмеялся снова, пусть и с трудом. — Ну, не реви. Иначе я всем растреплю, что Крик — плакса.
Вик хмыкнул. Слеза прочертила свежую дорожку по пыльной щеке, когда Джои тихо поднял руку в перчатке без пальцев и стёр её, задержавшись на смуглой скуле.
И, улыбнувшись, слабо толкнул Крейна кулаком.
— Передавай привет от старичка Джои — Тамаре, — сипло сказал он и сглотнул. Улыбка так и не погасла, рот обагрился кровью, стекающей струйками по подбордку на шею, а тонкой паутинкой — по кадыку. — Скажи, что она — вылитая Уэнсдей, понял?
— Кто? — моргнул Вик.
Пламя окольцевало их. Он почти не слышал голос Трикстера, который прекратил попытку дозваться до Крика и спускался по берегу вниз, на лёд.
Джои ласково вздохнул.
— Ты — необразованная индейская жопа. Это же «Семейка Аддамс». Фильм такой.
Крейн растерянно покачал головой и сглотнул, молча сжимая друга в руках. Джои прикрыл глаза. Сначала ненамного, со стороны казалось, будто бы у него слипались веки, пока он засыпал.
— Иди за ними, — шепнул он. — Я видел, они уже на полпути к острову. Иди. А мне дай полежать одному.
— Я могу не уходить.
— Нет уж, — болезненно хохотнул Джои и поморщился. — Свали, пожалуйста.