Лёд хрустел и лопался под его когтями, и кажется, они с Рин опережали погружающиеся в воду пласты лишь на каких-то пару секунд. Теодор был легче и стремительнее. Он обежал огромные льдины, поплывшие в алой воде, и я уцепилась за его гриву и обернулась.
Вик был там.
Я уже могла различить его фигуру и даже лицо. Волосы багровели и сливались цветом с небом. Он бежал плечом к плечу с Трюкачом: того я заприметила по канареечному плащу, а следом оба ринулись вбок, заметно правее того места, где пронеслись недавно Адам и Теодор.
Лёд в озере трещал и откалывался на куски помельче. Я закусила щёку изнутри до крови, так, что на языке слюна стала солёной — и не сводила глаз с Вика. Он выбрал более долгую дорогу, не желая рисковать, и делал верно, в противном случае при встрече я бы сама притопила его. Все мы — мы вшестером — покидали кровавое озеро.
Белое с красным огромное пятно, единственный путь к нашей свободе. Пожалуйста, лишь бы только успеть всем добраться до берега! Лишь бы только…
Воздуха в лёгких не хватило, когда я увидела, что под ногами у Вика и Трюкача с плеском перевернулась большая льдина.
Это случилось внезапно. Я только и смогла булькнуть горлом:
— Нет!!!
Вышло громко.
Вик на мгновение поднял на меня глаза. Я поймала его взгляд и прочла в нём только одно: досаду. Мир на секунду замер для нас обоих.
А затем Виктор ушёл под воду.
Будь там кислота или другое едкое вещество, он бы сгорел до кости — но там была кровь, и он упал в неё и успел глотнуть воздуха в лёгкие перед тем, как льдина хлопнула по поверхности, перевернувшись.
Вик дёрнулся и осмотрелся, глаза полоснуло резью. Он нигде не видел Хака, хотя тот скользнул по льдине в кровавое озеро вместе с ним. В висках пока тихо и контролируемо стучала тревога, Вик не видел ничего дальше собственной руки, прикрыл глаза и потерял чувство пространства — но подумал, что, должно быть, уходит всё ниже на глубину. А потом что-то коснулось его лодыжек.
Он насторожено поднял веки и посмотрел вниз, но ничего не увидел. Только в уши заливало шепчущее — спи, ты устал.
За целую жизнь ты устал так сильно, что сейчас заслужил отдых. Засыпай.
А холодные пальцы поползли выше к коленям и подхватили под ними. Ненавязчиво, запястья они обвили тоже, и Виктор шевельнул рукой, пытаясь отвести её на себя.
Нет, не вышло. Оказалось, его держали крепко.
И тогда он услышал это.
— Крейн…
— Здравствуй, ублюдок. Давно не виделись.
Эти голоса. Шериф, и Люк Палмер. И Винсент. И Кейси. И Лора… все их друзья, каждый, кого он убил.
— Вонючий мерзавец. Из-за тебя я стал перегноем.
Стивен. Конечно, он.
Вик мотнул подбородком и рванул руку опять, поняв, что начинает тонуть и задыхаться. До того — странное дело — сознание спало. И просыпаться в мире, где нужно дёргаться и бороться, пытаясь сорваться с лезвия и соскоблить себе мясо с плоти добровольно, очень не хотелось.
— Тихо, пинто.
Майк — тот самый, который однажды, кажется, сотню лет назад, сорвался со строительного крана и полетел на арматуру, пока гнался за Виком в хлёсткий дождь — посмеялся, когда Крейн с усилием изогнулся, подхваченный десятками рук навытяжку. — Ты меня не ожидал увидеть? Напрасно. Я был здесь. Всё это время.
На миг Вику стало страшно, что эти люди покажутся ему из кровавой пелены. Все его жертвы, убитые этими самыми руками. Сердце застучало, он открыл рот и глотнул… … кровь оказалась солёно-горькой и ледяной.
Целой глыбиной она втолкнулась в горло и промёрзла до самых лёгких, так, что грудь стиснуло — и Вик начал сразу задыхаться, корчась от нехватки кислорода.
— У тебя без вариантов, пинто.
— Усни.
— Или сдохни.
— А лучше — останься с нами.
— Навсегда.
Со спины обняли и стиснули сильными руками, женские и мужские голоса звенели в висках и под костью во лбу. Их слова камнями отстукивали по глазницам изнутри, и давление готово было вот-вот разорвать вены, выступившие по телу и на лице. Вик задыхался, но был не готов к этому.
Воздуха почти не осталось. Ему нечем больше дышать и он не знал, куда выплыть — потерял ориентир и направление, но стиснул зубы и медленно, упрямо повёл рукой, чтобы притянуть её к груди.
И через несколько долгих секунд и надрывных ударов сердца — получилось. Он вступил в безмолвную борьбу за жизнь, отбивая хотя бы руку — только одну! — и выскальзывая из цепких пальцев. Рука досадливо схватила пустоту рядом с его запястьем. Вик оказался на пару секунд быстрее. Глаза готовы были полезть из орбит, а в горле застрял надсадный хрип. Он повёл рукой по груди и соскочил на живот.
Чужие мёртвые пальцы пытались уцепиться за него и облепили его голову, залезли в рот и растянули уголки губ, заставляя глотнуть кровь снова… Они зажали ему уши и закрыли глаза. И наконец, сомкнулись на шее удушливым кольцом.
И тогда он нащупал на бедре гладкую чёрную рукоять ножа. Он точно знал, какого он цвета и в каком месте у него на лезвии насечка от царапины.
Вик вынул нож из-за ремня и наотмашь ударил ту руку, что сжала ему горло. Один удар — и рука заметалась и разжалась, похожая на раненую змею.
Кажется, Вик ударил в ладонь шерифа. А затем начал бить и сечь не разбирая, пока пальцы не разжались, а кровь не загудела от вибрирующего болезненного стона.
Он сделал короткий толчок прочь на поверхность, хотя в лёгких всё сжималось до рези. Рванулся дальше, яростно мотнул головой, отбиваясь от множества рук.
Пальцы как змеи лезли в рот и уши, пытались выдавить яблоки из глазниц и сжимали горло.
Вик наотмашь, вслепую, ударил ножом вокруг себя, и лезвие точно сухие стебли срезало эти руки, вяло опавшие в воде.
Он искал тела, в которые мог погрузить лезвие — а кругом были только бесконечно длинные суставы, кисти, пальцы и предплечья, уходящие на глубину длинными водорослями.
Кислорода отчаянно не хватало. Его уже и не было: Вик заметался и булькнул последними остатками, продолжая упорно плыть вверх… и повис практически у поверхности тяжёлым бледным телом.
Он знал, что в тёмной крови его не увидят. Выдохнув и конвульсивно содрогнувшись, он из последних сил протянул руку к тонкой кромке льдины и почуял кончиками пальцев — там, где были срезаны по фалангу чёрные перчатки — холодный воздух. А затем уцепился за край, оставив кровавый развод на белом, и провалился во тьму…
… и с ужасно болезненным толчком, от которого разве что рёбра не треснули, выплюнул из лёгких через глотку всё, что проглотил, пока тонул.
— Вик! — мужской голос.
— Вик… нет! — а тут — женский.
Затем кто-то тряхнул его.
Куда-то поволокли, особенно не церемонясь, что по кочкам и осколкам льдины.
— Да погоди его душить, он и так едва не откинулся. — И снова мужской, знакомый.
Виктор слепо повернул голову на её голос: глаза он пока закрыл, ресницы сильно слиплись.
Кровь подсохла на его губах и скулах, отчего кожу стянуло, и он устало промычал надсаднённым горлом:
— Пропустите её.
Лесли тихо всхлипнула, не отрывая взгляда от него. Он мог поклясться, что слышит, как стучит кровь у неё в венах.
— Желание без пяти минут покойника — закон. — Это один из близнецов. — Но, если умрёшь от удушья в женских руках, не обессудь.
Спустя секунду Вик понял, что к чему: Лесли действительно тяжело налетела ему на грудь и крепко обняла за шею.
Неуклюже проскочив пальцами у неё между лопаток, он завалился обратно на льдину и упёрся локтем, выдыхая пар изо рта.
В воздухе пахло дымом, хотя кожу он резал холодом. А может, это потому, что ледяным было озеро?
— Где позер с ножичками? — просипел Вик и откашлялся. — Где Трюкач?
Лесли молча вцепилась ему в плечи, не собираясь отлипать. Но он и сам был не против.
— В отличие от тебя, ловкий и могучий, этот задохлик умудрился ухватиться за край полыньи; Тео его и вытащил, — хмуро сказал Адам. — А ты решил, гляжу, искупаться.
— Мне там жарко стало.
— Я так и подумал.
Лесли молча выпустила его и куда-то исчезла. Он невольно, вслепую, подался следом, но она отошла в сторону и принесла в руках набранного снега.