— Я ничего другого и не ожидала. Всё потому, что ты жуткая неряха. Ты неорганизованная.
О Боже, началось. Сейчас остановить её сможет только чудо. Качает головой и недовольно говорит:
— Пока ты где-то шлялась, мы сделали твою работу по дому.
Какую работу по дому? Я нахмурилась, но предпочла промолчать, что от мамы не укрылось. Разберусь со всем позже, когда останусь одна. Пока мозг свербят только язвительные слова:
— Наведи порядок в комнате. Вещи так и остались неразобранными. Неужели тебе нравится жить в таком гадюшнике?!
— Мам, — резко прервала я и улыбнулась. — Ты вроде как на хоровое пение опаздывала. Может, поторопишься? А поучишь меня потом.
— Ну оставайся, — она цокнула языком и взялась резко за дверную ручку. — Оставайся свиньёй. Раз тебе всё равно, так и мне подавно.
— По последним данным, расследованием занимается Департамент полиции округа Вудсборо. Убийца уже ярко заявил о себе, оставив кровавый росчерк в истории города и убив пятерых учащихся Старшей школы Вудсборо. Сейчас достоверно известно, что маньяк был одет в тёмную одежду и носил маску, которая знакома нам по печальным событиям 1996 года, известным как Вудсборская резня. Тогда двое учеников школы, Билли Лумис и его сообщник Стю Мэйхер, убили по меньшей мере пятерых жителей Вудсборо. Это событие всколыхнуло спокойную жизнь города и навсегда отпечаталось в нашей памяти датой скорби. Однако прошло двадцать пять лет с тех жутких событий. Неужели маньяк по прозвищу Призрачное лицо снова действует в окрестностях Вудсборо?..
Репортаж сопровождался видеорядом. Я замерла на диване, глядя на то, как за спиной репортёрши из ухоженного дома, окружённого рощицей из пышных деревьев, словно показательно выносят тела, предварительно накрытые простынями.
— Однако прошло двадцать пять лет с тех жутких событий. Неужели маньяк по прозвищу Призрачное лицо снова действует в окрестностях Вудсборо?.. – слышу я до сих пор эти слова.
Я решительно щёлкнула пультом от телевизора и закусила костяшки на руке. Осознание хлынуло мгновенно, когда поняла, где я и что это за место. Вот почему название Вудсборо мне было так знакомо. Вот почему я так взволновалась, когда узнала о смерти одноклассницы от Энтони: мозг уже запомнил и обработал информацию.
За окном стемнело, подъездные дорожки, правда, освещались фонарями. Голова работала с быстротой компьютерного процессора: как это возможно, попасть из нашего мира в придуманный, в город из фильма, где кровавый маньяк Крик ножом разделывал своих жертв совсем как… Совсем как сейчас.
Это безумие клеток умирающего мозга или суровая реальность?.. Давно я смотрела этот фильм. Ещё совсем ребёнком, и толком не помню всех деталей. Кажется, он звонил жертвам перед смертью? Чёрт, в голове и так ураган, совсем ничего не помню.
Я сняла тонкий трикотажный жилет и осталась в короткой юбке и майке на бретельках. Стараясь не забивать голову вопросами, на которые нет ответа, начала действовать: это всегда помогало отвлечься. Первым делом прошлась по дому, устроив себе экскурсию, и тщательно проверила щеколды на окнах и замки на двух дверях — входной и во двор. Теперь убийца при всём желании не смог бы проникнуть в дом тихо. После этого неспешно поднялась на второй этаж и, осмотрев все комнаты, пришла к неутешительному выводу: да, моя на самом деле выглядит хуже остальных. Неразобранные коробки уюта не добавляют, вещи пока лежат где попало. Выходит, мы переезжали? И в Вудсборо не местные? Занятно. Я открыла первую коробку и неторопливо достала стопку книг. Шкаф здесь имеется, вот он. Было бы желание…
Внезапный звонок заставил вздрогнуть. Я повела взглядом по комнате и натолкнулась на смартфон: лежал на туалетном столике с овальным зеркалом над ним. Экран медленно подсвечивался, и я подошла, взглянула.
Рон Флейшман.
Кто это, интересно? Я сдвинула ползунок, приняла вызов и поднесла телефон к уху:
— Алло?
— Здравствуй, Лесли.
Голос незнакомый, но я и не ожидала, что будет как-то иначе.
Куда бы подевать вот эти книги? Ладно, поставлю их к предыдущим на полку. Я равнодушно ответила:
— Добрый вечер.
— Как официально, — удивился голос. — Я польщён… Но по голосу слышу, отвлекаю тебя от дел. Чем занимаешься?
— Э-э-э…
Шёл бы ты, незнакомый мне Рон, своей дорогой! Мне совершенно некогда и незачем с тобой общаться.
— Какое интересное занятие. И всё же?
Я пожала плечами, сгрузила стопку книг на полку и вернулась за следующей:
— Книжки расставляю.
Голос даже оживился:
— Да? Какие? Хочу узнать, что ты читаешь сейчас.
Я взглянула на корешки и равнодушно произнесла:
— «Маленькая хозяйка большого дома». «Доктор Сон». Сетон-Томпсон тут тоже есть…
Интересно, но все эти книги я на самом деле не так давно прочла. Не успев удивиться этому внезапному совпадению, я услышала, как в трубку произнесли:
— А фильмы? Фильмы ты смотришь? Например, ужасы…
Рука как онемела. Я охнула и выронила тяжёлый том себе на ногу.
— Осторожно, — прокомментировал мой незримый собеседник. — Не поранься снова.
В горле пересохло. Я не стала наклоняться за книгой — молча подошла к окну и предусмотрительно зашторила его, ещё раз подёргав и проверив щеколду.
— Почему ты интересуешься фильмами? — осторожно спросила я, выходя из комнаты. Повесить трубку или не надо? Если да, он обо всём догадается. Нехорошее предчувствие стеснило грудь.
— Они же такие интересные! — пояснил незнакомец, разговор с которым нравился мне всё меньше с каждой секундой. Голос плыл и звучал переливчато. Средний приятный тембр, спокойные ноты. — Разве у тебя нет любимого фильма ужасов?
Задняя дверь заперта, главная тоже. Я посмотрела с беспокойством в решётку на двери: нет, в обозримом пространстве ничего не видно, кажется, на улице всё спокойно. В самые странные и опасные моменты жизни я часто остаюсь трезвомыслящей: вот и сейчас разумно решила вернуться назад в комнату, чтобы взглянуть из окна второго этажа, кто может ошиваться близ дома.
— Нет, — пришлось ответить. А может, это шутники? А что. У молодёжи дури хватает. Наслушались жутких историй про расчленёнку и решили напугать знакомую. Кто знает, сколько у Лесли, то есть у меня, в Старшей школе знакомых?
— Не могу поверить. Прямо ни одного? — изумился голос и мягко рассмеялся. — Ну надо же, Лесли.
Я открыла дверь и вошла в комнату, торопливо подбежала к окну. И вдруг заледенела, услышав прямо за своей спиной тихий голос:
— Придётся это исправить.
Я застываю и безмолвно пялюсь на убийцу, образ которого сразу вспомнился, всплыл из глубин памяти — ведь я его видела. Смотрю в белую маску с жуткими чёрными глазами, изогнутыми, точно в плаче.
Призрак кричит, кривит рот, смотрит пустотами прямо в душу — и мне становится страшно не оттого, что в его руке блестит холодной сталью лезвие охотничьего ножа. Таким вскрывают туши, и этой тушей могу быть я…
Он застыл возле двери, издевательски поигрывая ножом в руке, но теперь, когда я его заметила, он ожил и двигался ко мне — гибко, медленно, уверенно, как хищник, кружащий вокруг добычи.
Я застываю в углу собственной комнаты и шумно сглатываю. Что делают в таких обстоятельствах? Я прикинула. А что у меня есть? Кричать бесполезно… остальные дома расположены равноудалённо от нашего, меня никто не услышит. Позвонить в службу спасения? В США это 911, но пройдёт всё равно время, пока я объясню ситуацию, позову на помощь, дождусь наряда полиции. Нож был ближе, а убийца — вот он, во плоти, прямо передо мной. На нём переливается спортивная «умная» ткань безрукавки. Я вижу, как он крепко сложён: эластичные рукава, надетые отдельно и оставляющие узкую полоску кожи, совсем этого не скрывают. Маска безжалостно смотрит, изучает. Я слышу неожиданно лёгкое дыхание, хотя всегда считала, что маньяки и потрошители должны дышать тяжело и нахраписто. Я думала так, потому что образы должны отвращать. Но сейчас отвратительного не было. Был ужас. Холодный, липкий ужас по затылку, застывший привкусом железа на кончике прикушенного языка. Хочу кричать, но крик вырывается из глотки сипом. Меня никто не услышит. Дома я одна. С надеждой кошусь на окно: может, выпрыгнуть из него? Второй этаж, есть надежда, что выживу. Но маньяк вдруг резко шагает на меня, в ладонь захватывает оба запястья и изучающе рассматривает, вжимая в стену и поднимая руки — свою и обе мои — над головой. Я чувствую, как он нависает, и слышу его дыхание. Меня посещает пугающая мысль.