Она передала мне все твои слова, и пусть они были не для меня. Они были обо мне.
Я очень сожалею. Она была мне очень дорога. И если Драко будет… что-то нужно, или вам нужна будет с ним помощь, напиши мне. Я всегда готова помочь.
Я усмехаюсь. Смотрю на цветы, подаренные тобой. Хочу найти глазами записку. А нахожу лишь повторяющиеся в моей голове слова «если Драко будет что-то нужно».
Хочу сказать «ты» и прийти. Вспоминаю про Уизли, о котором пестрят все газеты, и решаю не совершать ошибку. Пусть хоть чья-то счастливая жизнь не будет разрушена. Мы не говорили почти полгода. Я скучаю.
Смеюсь, едва остаюсь в гостиной в одиночестве. Мне что-нибудь нужно. Ты ушла, Грейнджер. Ушла, хлопнув дверью, а теперь протягиваешь руку помощи? Мой смех горький, едкий, чувствую себя змеей, испускающей яд. Гадюкой. Смотрю на силуэт змеи на кольце и стягиваю его с пальца.
Все еще думаю об обручальном кольце. Оно похоронено вместе с мамой. Мне пора похоронить следом и свою привязанность к тебе.
20 мая 2001 г.
Я в Париже. Эйфелева башня чертовски, блять, прекрасная. Стою один. Смотрю на город. Мне лучше? Мне должно быть лучше.
21 мая 2001 г.
Я попробовал сбежать.
Не вышло.
1 июня 2001 г.
В Париже делать нечего. Мона Лиза скучная, как и весь Лувр. Башня — стопка металлических балок. Площади, арка, улицы, Нотр Дам де Пари… пустая трата времени.
Обошел город кругом, чтобы занять себя хоть чем-то, встретился с партнерами, поужинал в ресторане. А сейчас стою, смотрю на Сену, сжимаю в кулаке кулон из рубина и наблюдаю за тем, как колышется вода из-за ветра. Металл больно врезается в кожу, и я замахиваюсь, хочу выпустить его из рук и просто швырнуть так далеко… вместе с чувствами к тебе. Замахиваюсь еще раз, отпускаю, закрываю глаза и жду всплеска, означающего падения сердца.
Его нет. Цепочка цепляется за палец и кулон повисает на нём. Матерюсь и засовываю его назад в карман. Ты не отпускаешь меня, даже чертов подарок выбросить не могу. Может быть, я отдам его тебе.
5 июня 2001 г.
Отдаю кулон стюардессе на выходе из самолета в Лондоне. Смыкаю её пальцы и улыбаюсь.
— Распорядитесь им так, как посчитаете нужным.
Она непонимающе хлопает ресницами, но я уже скрываюсь в здании аэропорта. Мне нравится думать, что, если судьба есть, он вернется ко мне. Если же не вернется, то… так тому и быть. Я отпустил тебя по-своему, в надежде, что ты вернешься.
17 июля 2001 г.
Грейс отвлекает меня добрую часть дня от новостей, которыми пестрят все газеты. Она щебечет мне что-то в ухо, пока мы гуляем по саду на вечеринке в поместье Паркинсон. Я даже не знаю по какому поводу, но здесь почти всё министерство, и Грейс сказала, что я обязан прийти.
Я улыбаюсь очередному шепоту о том, что галстук на Поттере завязан криво, и вообще больше похож на пижаму 11-летнего ребенка с этим смешением белого и голубого. Это забавно, и я крепче сжимаю её ладонь на своём локте. С ней легко и мои мысли едва ли улетают куда-то дальше этого цветущего сада.
Она не пытается заставить меня её любить или хотеть, но она отлично справляется с тем, чтобы вызвать во мне чувство нужды в ней. Может, я просто использую её, чтобы заставить тебя ревновать. Ведь все газеты сегодня рассказывают о таинственном кольце на твоем пальце и возможной секретной помолвке.
Ты и Уизли.
Ничего абсурднее не слышал.
Грейс снова наклоняется ко мне, но я не слышу слов, она просто кладет голову мне на плечо, и я останавливаюсь. Косо смотрю на неё, она почти дергается, чтобы выпрямиться, но я делаю шаг вперед и не чувствую дискомфорта. Мне с ней хорошо. Не так хорошо, как было бы с тобой, но все равно. Я не одинок.
Я кому-то нужен.
2 сентября 2001 г.
Сегодня умер Люциус.
Все первые полосы разрываются новостями, перекрывая домыслы о твоей свадьбе, я надеваю черный костюм, ты не приходишь на похороны, я не плачу, ты не присылаешь венок. Может, потому что знаешь — я не сожалею о его смерти.
Я не эгоистичный придурок, не способный любить даже собственного отца. Он тяжело болел многие месяцы, а после смерти мамы даже разговаривал с трудом. Он мучился. И я рад, что он свободен от этой боли.
Теперь я переживаю её за троих.
Последний из рода Малфой.
Ты не присылаешь даже записки, но я её и не жду. Грейс пытается меня успокоить, но именно сейчас её прикосновения кажутся чужими, неправильными. Мягко отстраняю руку и напоминаю себе — она не понимает. Никто не понимает так, как умела ты.
Вечером смотрю на заголовок в конце второй страницы, где ты меряешь свадебное платье в одном из салонов. Улыбаюсь. Все так, как должно быть.
15 сентября 2001 г.
Впервые за очень долгое время вздыхаю спокойно, смотрю на белоснежные пионы в саду и не думаю о тебе или о Грейс. Вообще не думаю о девушке, только о маме. Вспоминаю, сколько сил она тратила на то, чтобы привести сад в порядок, и как следила за ним сама, без помощи всяких эльфов.
Она никогда не боялась запачкать руки, и, вопреки нашим с отцом возражениям о поведении аристократки, прямо в платьях и перчатках садилась на колени на землю и занималась садом часами. И я обожал на это смотреть.
То, как она поправляла волосы тыльной стороной ладони, то, как просила Тикси принести ей стакан воды из кухни. А потом мы могли с ней часами качаться на качелях и смотреть на цветущие бутоны, вдыхая их запах.
Эту женщину я любил больше всего на свете, и мысли о ней приносят мне настоящую, сильную и искреннюю боль. Ни одна девушка не сможет заменить её. Так что и смысла больше складываться пополам от боли и тоски не вижу.
Подношу кружку с чаем к губам и чувствую, как тонкие руки обвивают талию. Не опускаю взгляд.
— Ты в порядке? — её голос чуть хрипит, сейчас раннее утро. Со стороны эта картинка выглядит слишком красивой, даже немного ванильной. Я улыбаюсь собственным мыслям о том, как идеально мы смотримся со стороны.
— Да.
Даже не задумываясь, больше не размышляя, отвечаю на вопрос, но не отвечаю на её прикосновения. Знаю, чего она хочет, что Грейс неравнодушна. Мозг предательски напоминает — ты используешь её. Использую. Потому что мне нужен кто-то. Чья-то ласка. Любовь.
Я не против, что её мне дарит умная, сильная, добрая и просто красивая женщина. Думаю, что это ненадолго и делаю глоток чая, обжигая горло.
4 октября 2001 г.
Захожу в бар, обнимая Тео за шею, он смеется, пытаясь вырваться из объятий. И тут же попадает в руки Забини, его волосы растрепаны. У него мальчишник, послезавтра его свадьба с Пэнси и я, само собой, шафер.