— У нас есть обед, — на мои слова Ада радостно захлопала в ладоши, впервые одарив меня улыбкой. Оставалось прокипятить воду, а потом сделать шашлык из осетрины, чтобы почувствовать себя счастливым. Но расслабленный улыбкой девушки, я упустил момент, когда ко мне подкрался Андрий. В глазах Ады увидел испуг, но не успел отреагировать, и сильный удар в область виска выключил дневной свет перед моими глазами.
Глава 6
Сознание долго цеплялось за спасительный сон, словно не желало возвращать меня в суровую реальность. Пульсирующая боль в области правого виска и затекшие руки мало предрасполагали к отдыху. Еще не открыв глаза, слышал, как довольно весело рядом переговариваются люди. Чуть приоткрыв глаза, всмотрелся: в десяти метрах горел костер, возле которого деловито суетилась Ада. Ее брат Данила сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, наверное, его приволокли специально для него. В поле зрения попал Саленко, он, зайдя по щиколотки в воду, что-то усиленно полоскал. Андрия так и не увидел, в данный момент только этот амбал меня беспокоил.
Попробовал пошевелить пальцами связанных у запястья рук — пальцы работали, легкое покалывание и онемение свидетельствовали о недостаточном кровотоке.
— Очнулся, москаль?
Голос украинца заставил внутренне вздрогнуть. Увлеченный своими ощущениями и попыткой слегка разработать пальцы, не заметил Андрия, подошедшего со спины. Притворяться не было смысла — широко открыв глаза и немного запрокинув голову, увидел скалящегося украинца:
— Я так и понял, что ты рядом, запах сала так и не выветрился из тебя, дубина!
— Поговори мне, — Андрий слегка ткнул меня носком берца в правое подреберье, скорее обозначив удар.
— Только и способен на подлый удар, развяжи руки и подеремся честно, — мой выпад не имел успеха. Широко улыбнувшись, украинец проигнорировал вызов и направился к костру.
Судя по всему, приложил он меня знатно, если я валялся в отключке, пока солнце не нависло над горизонтом. Минимум пару часов, если не больше. За это время они только костер разожгли, да разделали рыбу — в руках археолога были куски рыбы. Промытые части он подносил Аде, та ловко нанизывала их на металлические колышки, как маринад на шампуры. В какой-то момент меня захлестнула невероятная злость — я, по сути, всех их спас во время непонятного катаклизма, защитил от стаи волков, распределил обязанности, не забывая о себе. Даже не стал пить воду больше других, хотя мог бы. А они спокойно занимаются готовкой пищи, даже не обращая внимание на недавнего лидера. Но я ошибался, среди разноголосицы услышал, как Ада недовольным тоном выговаривала Андрию за то, что тот так сильно ударил меня прикладом автомата. После ее слов стало понятно, почему он меня так легко вырубил — и вырубил основательно.
Значит, Виктор ненадежен, ведь именно на него я взвалил оба автомата без затвора. А сейчас и затворы у меня изъяты, и, судя по всему, нож с зажигалками.
— Не умрет, очухался он, лежит и глазищами зыркает, — отмахнулся от слов девушки украинец, присаживаясь к костру.
— Виктор, посмотри, как он там, — археолог незамедлительно направился в мою сторону после слов Ады.
— Как вы, командир? — Саленко остановился в двух метрах.
— Я доверил тебе автоматы, но ошибся — для хохла нет понятия преданности и дружбы, — как можно более презрительным тоном отчеканил каждое слово.
— Командир, Артур, это не так, — горячо воскликнул археолог. Сделав шаг, он наклонился ко мне и зашептал:
— Когда вы сказали принести колышки, я сдуру положил оба автомата на камни, думал, что секундное дело. А он и воспользовался, — едва не всхлипнув, закончил шептать Саленко.
— Дурак ты, Виктор, — в сердцах ответил недотепе, — Я же ведь за всех старался. Ты и я прекрасно понимаем, что нет никакой Украины, да и России нет. Ты же видел собак, похожих на гиен. Когда такие животные могли водиться в Европе? Тысячи и тысячи лет назад, это значит, что мы во враждебной среде. А посмотри на них — развели костер, хохочут, дозора нет — враг голыми руками нас всех возьмет.
С каждым моим словом археолог втягивал голову в плечи, словно пытался защититься от слов, падавших на него. Мне было его жалко, но следовало добить: