Марьям бинт Рамалла
Хуситы. Ракеты и арбалеты. Как хуситы побеждают Израиль и меняют характер войны в XXI веке
Часть первая. Хуситы и хадисты
Об одной проблеме в изучении хуситского движения: три клише антихуситской пропаганды[1]
Т. А. Боков
При изучении истории и идеологии хуситов[2] 2000-х годов исследователь сталкивается с серьезной проблемой. Значительная часть имеющихся в открытом доступе источников этого периода (выступления, заявления и интервью йеменских политических деятелей, а также материалы местных, региональных и некоторых международных СМИ) несет в себе идеологический заряд антихуситской направленности. Это характерно и для многочисленных арабоязычных квазинаучных изысканий и полемических трактатов о хуситах.
Отказаться от этих материалов невозможно в силу общей скупости источниковой базы по этому этапу хуситской истории. Вместе с тем недостаточно аккуратное их использование может существенно извратить результаты исследования. В статье предпринята попытка определить основные обвинения, выдвигавшиеся в адрес хуситов, выявить их истоки и провести их критический анализ, в том числе с привлечением текстов Хусейна и Бадреддина аль-Хуси.
Для того чтобы лучше понять йеменский контекст 2000-х годов, рассмотрим два взаимосвязанных тренда, которые доминировали в идеологическом пространстве страны начиная по крайней мере с конца XVIII в. и усилились после прихода к власти республиканцев в результате революции 1962 г.
Первый — ориентация властей на реализацию религиозно-политических установок, предложенных жившим на рубеже XVIII–XIX вв. йеменским богословом суннитской направленности Мухаммадом аш-Шаукани[3]. Второй — маргинализация зейдитской элиты — сейидов — и в целом всех практикующих зейдитов.
Рассмотрим эти тренды подробнее.
К концу XVIII в. имамат в Йемене превратился в наследственную монархию. Его правители уже не обладали теми качествами, которые должен иметь имам в соответствии с зейдитским учением, в первую очередь они не были видными богословами. Как следствие, они нуждались, во-первых, в легитимизации своей власти «внезейдитскими» методами и, во-вторых, в маргинализации потенциальных претендентов на власть, т. е. фактически всех сейидов. Для решения этих задач хорошо подходила идеологическая платформа, разработанная аш-Шаукани и его единомышленниками.
Они отрицали какие бы то ни было эксклюзивные права сейидов на верховную власть и отвергали один из основных концептов зейдизма — хурудж: вооруженное восстание против несправедливого правителя, которое зейдиты считают обязанностью претендента на имамат и одним из законных способов прихода к власти. М. аш-Шаукани выделял два легитимных пути определения правителя: принесение присяги влиятельными членами общины (ахль аль-халль ва-ль-акд), как это было, например, в случае с первым праведным халифом Абу Бакром, или же назначение властителем своего преемника, как это было со вторым праведным халифом Омаром. При этом аш-Шаукани отстаивал необходимость покоряться власти султана даже если он тиран, ссылаясь на известный хадис: «Слушайте (своего правителя) и повинуйтесь (ему), даже если поставят над вами эфиопского раба, голова которого подобна изюмине» [4, p. 84].
После падения имамата в 1962 г. разработанная аш-Шаукани идеология стала основой политики республиканцев, потому что их главная внутриполитическая цель была той же, что и у имамов: лишить религиозную зейдитскую элиту возможности претендовать на верховную власть в стране. Для ее достижения было предпринято множество конкретных шагов в различных сферах. Так, общие принципы разработки религиозно-юридических постановлений, предложенные аш-Шаукани, и даже целый ряд конкретных суждений, вынесенных им по различным вопросам, легли в основу нового йеменского законодательства, а прогосударственные богословы принимали решения, руководствуясь выдвинутыми им принципами иджтихада [4, p. 219, 223–225].
При этом республиканские деятели, возможно, чтобы ликвидировать бросающееся в глаза противоречие — заимствование идеологии у сверженных ими имамов, с самого начала несколько «подправили» историю, заявив, что поднятые ими на щит суннитские традиционалисты на самом деле находились в оппозиции к ancien regime [4, p. 218–219].
После перехода касимитских имамов к династическому правлению зейдитская элита естественным образом стала восприниматься ими в качестве потенциальных политических оппонентов. Это обусловило начало политики маргинализации сейидов, которая имела множество различных проявлений.
1
Боков Т. А. Об одной проблеме в изучении хуситского движения (три клише антихуситской пропаганды) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Востоковедение и африканистика. 2021. Т. 13. Вып. 1. С. 74–90. https://doi.org/10.21638/spbu13.2021.105
2
Хуситы — сторонники религиозно-политического военизированного движения йеменских зейдитов, сформировавшегося вокруг общественно-политического и религиозного деятеля Хусейна аль-Хуси в начале 2000-х годов. Зейдиты — представители наиболее «умеренного» течения в шиизме. Их главное отличие от других шиитов заключается в представлении о том, что имамом мусульманской общины может быть любой потомок племянника пророка Мухаммада, четвертого праведного халифа Али ибн аби Талиба и его жены Фатимы, дочери Мухаммада, удовлетворяющий ряду критериев (в первую очередь он должен быть хорошо подготовленным богословом /улемом/). В настоящее время в Йемене распространен преимущественно зейдизм хадавитского толка, основателем и эпонимом которого стал первый зейдитский имам Йемена аль-Хади иля-ль-Хакк (897–911).
3
Мухаммад аш-Шаукани родился в 1760 г. в зейдитской семье, получил хорошее религиозное образование и в 1795 г. был назначен на должность верховного судьи имамата — кади ал-кудат, которую занимал до своей смерти в 1834 г. [4, p. 18–20]. Он рано отошел от зейдитской доктрины, увлекшись суннитским учением, преимущественно в ханбалитском изводе. Основной его целью было преодоление разногласий между различными правовыми школами ислама. Для этого он разработал собственную методологию иждтихада, главной чертой которой была обязательность предоставления текстуальных (на основе Корана и Сунны) обоснований принимаемого богословом решения [4, p. 76].