— Голову бы свою забыл лучше!
Галя хотела добавить ещё пару «ласковых» слов напугавшему её мужу, но в это время подал голос Панасик и она пошла к люльке с младенцем, висящей в центре хаты на верёвках, прикреплённых к потолку.
«Ну, слава Богу — теперь хоть успокоится. И дёрнул же меня чёрт за язык!» — с облегчением подумал Пятро, но на душе у него всё равно было неспокойно и тревожно.
Панасик крепко уснул ещё вечером, при свете лучин, чего уже давно не было. Впервые за прошедшие дни спал он спокойно и безмятежно.
— Говорила я тебе — поколи колодки. И Блиниха зря говорить не станет. Вишь, поколол — и Панасик успокоился. Спи, моё золотко! — улыбнулась Галя и легонько покачала люльку.
— Тише — разбудишь! — предупредил жену Пятро.
— Я сама знаю, что моей кровиночке лучше, — возразила Г аля и ещё раз качнула люльку. — Так он будет только крепче спать.
Пятро не стал спорить — в конце концов, мать всегда лучше разберётся в том, чего нужно младенцу.
Глубокой ночью приснился Пятро какой–то страшный, жуткий сон. Будто он стоит перед самой своей хатой, а во дворе какие–то люди, одетые в одинаковые чёрные тулупы. Пятро хотел окликнуть их, узнать, что им нужно, но не сумел издать ни звука. Хотел перемахнуть через плетень и узнать, кто к нему пожаловал, но ноги сделались, словно ватные, и Пятро не смог ступить ни шагу. Присмотревшись, крестьянин вдруг с ужасом понял, что у него во дворе хозяйничают совсем не люди, а черти — у них были чёрные свиные рыла, а тулупы оказались обыкновенной густой чёрной шерстью. Из–под тулупов позади чертей торчали их тонкие хвосты. Черти принялись рыться в снегу как раз там, где Пятро рубил дрова, и вскоре один из нечистых вытащил из–под снега колодку — ту самую, с сучком, которую не мог найти Пятро днём. Чёрт поднял вверх колодку и стал довольно цокать языком, показывая её двум своим спутникам. Те по очереди передавали друг другу суковатую колодку и цокали языками — так уж она им, видно, понравилась. Наконец, один из них посмотрел в сторону Пятро, и они встретились взглядом.
— Вот он! — вскрикнул чёрт и показал на хозяина остальным.
— Будет тебе подарок, Пятро! От чертей подарок! — закричал ему другой чёрт и закружился на одном месте от радости.
Тут же закружились и другие черти, и поднялась сильная метель. Когда она прекратилась, чертей не было — перед глазами у Пятро был его собственный, засыпанный снегом двор.
Пятро перекрестился и. проснулся. За стенами хаты и в самом деле завывала вьюга. Стены тихо поскрипывали то ли от мороза, то ли ещё от чего, и Пятро порой начинало казаться, что это скрип чьих–то осторожных шагов, доносящийся снаружи хаты. Перед иконами тускло мерцала лампадка, едва озарявшая хату слабым синеватым светом.
Пятро вновь провалился в тягостное полузабытьё, когда одно мгновение как бы бодрствуешь и присутствуешь в месте сна, а в другое уносишься в мир сновидений и грёз, причём оба эти состояния чередуются непредсказуемым и непонятным образом, и человек уже не понимает, спит он или же бодрствует.
Вот будто приоткрылась дверь, и поднявшееся лёгкое движение воздуха погасило слабый, мерцающий огонёк лампадки. В дверном проёме показались размытые, плохо различимые фигуры. Они медленно крались к люльке. Пятро вскочил с лавки, пошарил в поисках лежавшего неподалёку топора и. проснулся. В хате было тихо. Лампадка по–прежнему мерцала синим огоньком. Пятро решил проверить дверь — она была прочно заперта на большую и прочную деревянную щеколду. Открыть её снаружи было невозможно. Всё было, как всегда, но и это странное полузабытьё, и непонятная внутренняя тревога заставляли Пятро быть начеку. Он отыскал топор, положил его у изголовья и прислушался. На улице продолжала завывать метель.
Пятро проснулся от того, что стены вновь стали поскрипывать. Крестьянин взглянул на лампадку, и она вновь погасла у него на глазах. По хате потянуло струёй свежего морозного воздуха. Пятро посмотрел в сторону дверей. Они вновь приоткрылись, и повторился прежний кошмар — в хату, осторожно крадучись, проскользнули три тёмные, плохо различимые фигуры. Пятро хотел схватить топор, но не смог даже пошевелиться. Неизвестные зловещие фигуры направились прямо к люльке, в которой спал младенец. Хозяин попытался вскочить и разделаться с непрошенными гостями, но его старания были тщетными — незнакомцы обступили люльку и принялись что–то делать с младенцем. Что именно — Пятро не мог видеть, потому что непрошеные ночные визитёры закрывали от него люльку спинами.
Наконец они оставили люльку в покое и медленно двинулись в сторону входных дверей. Двое выскользнули наружу, а последний, задержавшись, неожиданно обернулся, посмотрел на Пятро и подошёл к его лавке. Пятро с ужасом увидел, что это один из тех чертей, которые ему приснились.