Примерно через полчаса Пармезан вышел из-под кровати и даже дал его погладить. Возможно, переставал меня бояться.
Было уже около часа ночи, когда я опять села за тетрадь Этьена. Тихо включила себе музыку на телефоне и принялась переписывать. Делала это очень осторожно. Чуть ли не каждую букву выводя. Иногда отходила к кровати, чтобы поесть сыра и попить кофе из банки.
Пармезан уже вовсю кружился рядом со мной и, когда я дала ему кусочек сыра, котенок с наслаждением его съел, тут же начав просить еще. При этом, к корму в тарелке он почти не прикоснулся. А Пармезан, оказывается, знал толк в прекрасном. Не зря такое имя получил. Жаль, что я не могла оставить его себе. Так бы мы создали клуб любителей сыра. Поклонялись бы всемогущему «Бри». Прославляли непревзойденную «Рикотту» и восхваляли божественный «Маскарпоне».
— Бери еще, — я дала коту кусочек сыра, после чего вернулась к тетради Этьена.
Даже взяла ручку, но некоторое время сидела неподвижно. Было нечто такое, что меня настораживало.
Но я поняла, что именно лишь когда наклонилась к тетради и ощутила исходящий от нее запах мужского одеколона.
Резко поднявшись со стула, я пошла к креслу, на котором лежала та куртка, которую я взяла из багажника Дар-Мортера. Принюхавшись к ней, пришла к смутному выводу, что от нее пахнет так же, как и от тетради Этьена.
Но ведь куртка была не его. Дар-Мортер сам это сказал.
Я вновь вернулась к тетради. Сделав вдох, нахмурилась. Наверное, мне казалось. В конце концов, я не особо разбиралась в запахах мужских одеколонов. По большей степени, для меня они были одинаковы.
Всю чертову ночь я переписывала. Пару раз чуть не заснула. Пальцы уже болели. Спина тоже. Перед глазами плыло, но желание забрать свой рюкзак все же побеждало и я держалась до последнего. Почти до пяти утра, когда мне наконец-то удалось закончить с работой.
Вставая со стула, я кое-как завела будильник на семь утра и рухнула на кровать, мгновенно отключаясь.
Это был короткий, но самый крепкий сон в моей жизни, из-за чего даже слыша будильник, я не хотела открывать глаза.
Когда же мне наконец-то удалось это сделать, я села на кровати, отключила будильник, а затем услышала какое-то шуршание.
Медленно перевела взгляд в сторону стола и тут же замерла.
Пармезан грыз тетрадь Дар-Мортера. Причем с таким удовольствием, словно это был самый лучший в мире деликатес.
А мне казалось, что кот не в тетрадь зубами вонзался, а горло мне перегрызал.
Я несколько раз моргнула. Затем качнула головой. Надеялась на то, что мне это лишь снится, но ничерта. Кот действительно жрал тетрадь Дар-Мортера.
— Ах ты ж, пушыстая скотина. Ты… Ты… — я думала, что задохнусь, настолько тяжело мне было в этот момент дышать. Резко поднявшись с кровати, побежала к столу и попыталась забрать тетрадь, но Пармезан в нее прямо вцепился когтями. Еще и шипеть на меня начал. — А ну отцепись, немедленно. Ты смерти моей хочешь? Да?
Все-таки забрав тетрадь, я широко раскрыла глаза и окинула ее взглядом. Пармезан погрыз каждый чертов угол. Еще и обслюнявил. Черт… Черт… Черт… Мне конец.
— Я тебе еды насыпала. Воды налила. Ты чего это грызешь? — я стиснула зубы, а кот, как ни в чем не бывало побежал и улегся на мою кровать. Прямо на подушку.
Мне хотелось за голову схватиться и заорать. Лучше бы он мой паспорт погрыз. Да хоть всю мою жизнь обслюнявил, но не тетрадь Этьена.
Глава 30. Диван
Такой паники, как сейчас, я уже давно не испытывала. Меня буквально бросало из крайности в крайность. Судорожно открывая ящики письменного стола, я тут же начала перерывать тетради, надеясь среди них найти чистую. И что? Что будет, если я отыщу такую? Черта с два я успею все переписать.
Вновь взяв тетрадь Дар-Мортера, я попыталась ее реанимировать. Хотя бы выровнять и высушить от котячих слюней. Может, будет не настолько ужасно.
— Пармезан, скотина такая. Я тебя сейчас на улицу вышвырну, — я кинула гневный взгляд в сторону кота, но он на меня совершенно никак не отреагировал. Пармезан уже сладко спал на моей подушке. А мне казалось, что я сейчас с ума сойду.
И дело было даже не в том, что Этьен мне шею свернет. В том, что он это сделает, я совершенно не сомневалась. Раз он сказал утром отдать тетрадь, значит, она нужна ему срочно.
Но еще мне было не по себе вообще от того, что я испортила чужую вещь. Даже, если бы это была тетрадь Дайон, меня бы потом годами заживо загрызала совесть.
— Все. Мне конец, — на выдохе произнесла, понимая, что тетрадь Этьена уже не получится привести хотя бы в более-менее нормальный вид. Рухнув на кровать, я перевернулась на бок и посмотрела на Пармезана. Он в этот момент тоже недовольно посмотрел на меня: — Чего это ты так на меня смотришь? Чтоб ты знал, я возьму тебя с собой в универ и, когда Дар-Мортер захочет меня на куски порвать, брошу тебя ему в лицо. Сам будешь с ним разбираться.