И единственным выходом из положения было обращение к ростовщикам. Государственные банки, прекрасно осведомлённые об отвратительной кредитной истории Арсиана, не выдали бы ему ни монеты.
Набрав взаймы у десятка с лишним частных кредиторов, молодой барон сумел расплатиться с частью имевшихся долгов. А другая часть могла подождать ещё несколько месяцев, а то и лет.
Вот только проблемы на этом не закончились, а скорее наоборот, только начались. Потому как, в отличие от аристократов, ростовщики, желавшие вернуть вложенные деньги, не стеснялись в методах, и им было плевать, с кого стрясать долги.
Потому первыми, кого мне нужно было посетить, были именно они. Нужно было убрать висевший над моей головой, и головами моих младших брата и сестры, готовый в любой момент сорваться клинок.
И так как откладывать дела в долгий ящик я максимально не любил, заняться этим я решил сразу же по прибытии в город, вместе с Нилом двинувшись по адресам в моём списке кредиторов.
Вместе с Нилом мы заходили в “офисы”, я доставал из кейса столько денег, сколько было нужно для покрытия долга, расплачивался, получал обратно свои расписки, и мы уходили.
У парня, когда он впервые увидел содержимое кейса и понял, что он только что нёс, полезли на лоб глаза. Хотя, стоило отдать ему должное, он так ничего и не сказал, продолжая, как я ему и сказал, молча идти за мной.
Также было вполне ожидаемо, что на кейс, о содержимом которого сложно было не догадаться, и сами ростовщики, и окружавшие их вышибалы, смотрели, пуская слюни. Тем не менее, я оставался дворянином, а им всё-таки нужно было поддерживать какую-то репутацию, и потому мы ушли от первых трёх ростовщиков без каких-либо проблем.
А вот на четвёртом адресе, положив на стол перед угрожающего вида мужиком стопку купюр, я затылком ощутил, как единственный выход из кабинета закрывают его амбалы.
- Господин!.. - тихо проговорил Нил, уже понявший, в какой ситуации мы оказались.
И понял он неправильно.
Желая просто раздать долги, не влезая при этом в неприятности, я бы посетил всех ростовщиков по отдельности. Оставил бы кейс в особняке и брал из него ровно столько, сколько был должен. Да, это было бы дольше. А ещё куда безопаснее.
Вот только безопасности я не искал. Я искал жадного и беспринципного ростовщика, который купился бы на такой лакомый кусок.
Раз ублюдки решились бы напасть на меня, то это означало, что и раньше они уже не раз проворачивали нечто подобное. А это, в свою очередь, значило, что их можно было без каких-либо проблем пускать на фарш.
- Твой господин, кажется, оказался ещё глупее, чем мне показалось поначалу! - загоготал в ответ на писк Нила один из бугаёв, подходя ко мне и кладя руку на плечо.
- Уверен? - широко улыбнулся я.
Глава 4
Мой любимый кинжал, испивший реки крови, остался, вместе с моим трупом, в старом мире. Да и не было смысла идти сюда с оружием, ведь перед входом в офисы ростовщиков нас с Ниллом тщательно обыскивали.
Вот только разницы всё равно не было никакой, ведь я прекрасно знал, чем можно заменить даже самое лучшее оружие. Например, стоящая в держателе на столе ростовщике перьевая ручка. Острая, тонкая, прочная – что могло быть лучше?
Выхватив ручку из держателя правой рукой, я, даже не глядя на бугая, крепко сжимавшего мне левое плечо, махнул рукой за спину, вонзая кончик пера ему в глаз.
- АРГХ!.. СУКА!
Бугай отшатнулся, отпуская меня и хватаясь руками за лицо. А ко мне, подобно живительному ручейку, потекла боль.
Глазницу пронзила сильнейшая судорога, едва не заставившая меня с непривычки зажмуриться. Всё-таки в живом теле это заметно отличалось от того, что я испытывал, будучи бестелесной душой.
Тем не менее, с моих уст не сходила улыбка наслаждения. При этом, хотя мне действительно было очень больно, почти также, как и тому идиоту, которому я выколол глаз, это не был напускной восторг, я не играл.
Таков был побочный эффект метаморфозы, которую я был вынужден пройти, чтобы начать свой путь к вершинам Ада. Побочный эффект, за который мой позывной из прошлого мира – Жнец, ставший спустя много лет работы вторым именем, стараниями демонов преобразился тоже.
Смеющийся Жнец, так меня называли адские твари, за не сходившую с моего лица улыбку и радостный смех, вырывавшийся из моего рта, когда я их убивал.
Боль была самой настоящей. Несмотря на то, что реальных повреждений не было, моё тело страдало.
Вот только мой мозг уже давным-давно стал ощущать эту боль как истинное наслаждение. Чем сильнее была боль, чем её было больше, тем наслаждение было острее. И хотя боль от выколотого глаза была вполне хороша, удовлетворяться только этим я не собирался.