И за следующие двадцать минут, энергия боли баку заметно облегчила мне задачу, печать была помещена ещё и в тело валькар.
- Когда я подниму руку, позволяй ему говорить, - проинструктировал я Леона. - Когда опущу – запрещай.
Моя ладонь поднялась.
- Ты можешь говорить.
- Что это было, ублюдок?! Кто это такой, что за высокомерный ублюдок?
Арсенал ругательств у него явно был довольно скудным. Опустив руку и дождавшись приказа Леона, я активировал печать на максимум. Несколько минут валькар стоял, мыча от боли, из его покрасневших глаз ручьями текли слёзы.
Отменив воздействие печати, я поднял руку.
- Я – господин твоего контрактника. И я могу превратить всю твою оставшуюся жизнь в подобную боль. Понял меня?
- Да! Я понял! Я всё понял, господин! Вы – и мой господин тоже! Отныне и вовеки веков! Только, пожалуйста, не надо этого больше!
- Посмотрим по твоему поведению. Отныне я хочу, чтобы ты начал учить Леона техникам боя валькар.
- Откуда ты знаешь…
Я опустил руку и ещё минут на пять активировал печать. Подчинение должно было въесться в подкорку этой наглой мелюзги, иначе, если меня не будет рядом, он вполне мог начать творить отсебятину.
- Вопросы тебе задавать не позволено, - сказал я, снова поднимая руку. - Будешь обучать его вашему бою. Ты сам не закончил обучения, но для него и этого пока будет более чем достаточно. А ты, - я посмотрел на Леона, - не позволяй ему так с собой разговаривать. Ты – его контрактник. Он – твой слуга. Не наоборот.
- Я понял, господин барон.
- Хорошо. Внимательно учись у него. Может быть он так и не выглядит, но их род – великие воины Ада. Будешь делать успехи – достану тебе демонических сфер, чтобы твой демон смог расти, и ты вместе с ним. А теперь отзывай его, нам надо идти.
- Да, господин барон.
Он явно подслушал этот стиль обращения от Нила.
Уже втроём мы двинулись дальше по улицам Пандеи и через полтора часа вернулись в особняк. Новых слуг из агентства пока не прислали, так что мы остались сами по себе. И пока Нил показывал Леону его комнату на ближайшее время, а потом готовил нам обед, я решил заняться собственным телом.
Во-первых, на этот раз мне досталось куда сильнее, чем вчера. Несколько порезов, в том числе и очень глубокий от кинжала на груди. Кровь уже давно не шла, тем не менее даже с нынешним притоком энергии боли на исцеление этого должно было уйти несколько дней.
А во-вторых, этот бой показал мне мою главную проблему. Хотя после возрождения я смог очень быстро привыкнуть к тому, что снова стал живым существом, это тело было мне незнакомо и из-за этого в бою я не мог двигаться так, как умел и как привык.
Пока я встречал дилетантов типа Леона и его отца, это никак не сказывалось на исходах. Вот только надеяться на то, что так будет вечно, было никак нельзя.
И ускорить процесс адаптации в этом теле мне могло помочь одно заклинание из арсенала магии боли. Пытка первая, телесность.
Встав посреди комнаты, я активировал пытку телесности. В Аду это было первым, что мне пришлось освоить, так как энергетическая форма души была совершенно не приспособлена к боям против демонов.
Используя энергию боли, я уплотнял свою душу до тех пор, пока она не становилась достаточно плотной, чтобы считаться физическим объектом. Магические и мистические свойства душ и энергии боли позволили мне сделать это без какого-то катастрофического потребления сил.
И я ожидал, что сейчас эта магия поможет моей душе как-то укорениться в этом организме.
Вот только, в отличие от второй пытки силы, третьей пытки излучения и четвёртой пытки исцеления, первая пытка телесности сработала совсем не так, как мне представлялось. Стоило боли распространиться по телу, как я начал ощущать, будто отрываюсь от пола.
В следующую секунду перед глазами осталась лишь чернота.
Глава 9
Тьма продлилась пару секунд, а потом я снова осознал себя в своей комнате, стоящим на том же самом месте. Вот только в тот же самый момент моё тело бесформенной грудой лежало на полу.
А когда я поднял к лицу полупрозрачные руки, покрытые морщинками, более тонкие, но при этом мускулистые, не руки барона Арсиана Гремора, а руки лучшего убийцы по имени Жнец, последние сомнения развеялись.
Пытка телесности, овеществлявшая мою душу, после того, как я ожил, начала оказывать ровно противоположный эффект, отделяя душу от тела. Вот только, хотя это и могло показаться невероятной способностью, я меньше чем через несколько секунд ощутил и побочные эффекты.