Исторически сложилось в творчестве семитов изображать ариев злодеями. Что воевавшие с иранцами арабы сказочных Рашидов ад-Динов изображали голубоглазыми, что еврейское лобби Голливуда кинозлодеев изображает нордическими. Не зря «бедный еврейчик» Керк Дуглас унижал в постели «белобрысую стюардессу» с Германии, заставляя называться фашисткой, как и садо-мазохист Стенли Кубрик — немецкую актрису Кристину, тоже белобрысую. За погибшую в Освенциме маму Роман Поланский мстил Эдите Фогельхут и фильм об изнасиловании блондинки снял («Отвращение»).* Артур Миллер довёл до самоубийства Мерилин Монро. В «Челюстях» Спилберг скармливает блондинок некошерным животным.**
Если в Америке иудеи сильны фильмами, в России пользуются художественным словом, точнее, научнофантастической литературой, через которую только и воздействовать на молодёжь. В романах братьев Стругацких не только «зверски» силованую «несовершеннолетнюю» палестинку («шамаханскую царицу») солдатской мымрой назначают Изи Кацманы («Град обреченный»), не только бедных германцев изображают извращёнными («Гадкие лебеди»), вшивыми, глупыми, женоподобными, нахальными, злыми («Попытка к бегству»), но и русские, «когда доходит до желания подчиняться и подчинять, еще какие немцы,.. раса господ тире рабов...» («Поиск предназначения»). Не жиды раса господ, которые похищают германцев и ножами-виселицей грозят, их планеты на честь иудейских царей называют («Попытка к бегству»), на попойках и тосты поднимают за всегерманское вымирание («Подробности жизни…»), а Кауфманом недостерилизованные, Моргентау разграбленные, Линдеманом разбомбленные несчастные немцы. Ну чем после этого сионизм лучше фашизма, чем израильские тюрьмы лучше концлагерей, чем их Моссад лучше Гестапо, чем Дейр-ясин лучше Бабьего яра?
В романах непонятливых Стругацких «главному русскому фашисту проломили башку на митинге, но глаз удалось спасти» («Поиск предназначения»), но в то же время «не понимают», когда «ногой — в голову лежачего» («Жиды города Питера»). В романах педагогов Стругацких «из грязи поднимут, отмоют» германских «питекантропов» («Попытка к бегству»), но, по правде говоря, белобрысых «крысоедов» по лужам и загонят («Парень из преисподней»), и на роль «жрецов и апостолов вечного храма культуры» («Град обреченный») назначат себя, а не гоев наподобие Вернера Краусса или Джона Гальяно. В романах человеколюбивых Стругацких под лозунги: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!» («Пикник на обочине») гоя «с размаху ахнул кулаком по белобрысому затылку, подставив колено под лицо», «ткнул стволом между ребер» («Парень из преисподней»), а шведа «взял за портупею и во всех подробностях выдал, кто он такой есть и почему от своей родительницы произошёл» («Пикник на обочине»), т.е., шведские женщины у Стругацких — «шлюхи», «фокстейлерши» («Град обреченный»). Всё-таки зря Швеция приютила 12 тыс. евреев в 1939–1944 гг., зря печатала шведские паспорта венгерским еврееям в июле 1944 г., направленным в Освенцим, — ей от Стругацких не было бы такой благодарности.***
Вот и роман «Трудно быть бого(избранны)м» абсолютно такой же. Ходит еврей нахально по чужим планетам, насилу сдерживается, чтобы не утопить гоев «лиловыми вспышками выстрелов», а гои должны от еврея прятаться: «Я согласен вас терпеть, но вам придется научиться вовремя убираться с моей дороги»! Ведь это Бен Гур инопланетных галер, «прошедший все ады Вселенной и получивший за это высокое право убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей», — а заодно и право своих жертв оклеветывать как убийц, палачей, предателей.
Неудивительно, что роман Стругацких гораздо беднее экранизации Вернера Херцога. В романе ничего лучшего мясорубки евреи чужепланетному средневековью не подарили — но в фильме научно-технический прогресс олицетворённый печатным станком. Орудие, не заменимое для борьбы против тирании, тиранами переделано в орудие казни, т.е., научно-технический прогресс используется даже его противниками, поэтому неудержим.
Если Стругацкие средневековье знают исключительно по «Трём мушкетёрам», то Херцог уподобляет общество тирании стаду павианов, а планету — полупустыням Африки. Действительно, пустынный образ жизни обостряет внутривидовую борьбу (гамадрилы в полупустынях Сомали живут в более жёсткой иерархии, чем у павианов из Восточноафриканских саванн), женщины принадлежат самым сильным, а вельможи носят павианьи седые парики. Именно седые! Стоит учёным, изучающим павианов, остричь иерархов обезьяньего стада, как они статуса лишены и возвращают его только с надеванием учёными парика.