Светлейший размашистым шагом прошел через полутемный зал, и, заметив уже почти накрытый стол в зале для гостей, раздраженно сказал:
– Прикажи своим слугам не подавать на стол. Я приехал не на пир.
Хозяин замка почтительно поклонился и подал знак слугам прекратить приготовления и удалиться.
– Позволено ли мне будет спросить, Светлейший, о цели твоего визита. Я счастлив, видеть тебя в своем скромном доме, но вижу, что тебя что-то тревожит. Неужели я чем-то прогневал или опечалил тебя, владыка?
– Да, Сафриус, ты прогневал меня! И не просто прогневал, я в бешенстве! Я много лет закрывал глаза на твои делишки. Но всему есть предел! Ты переступил черту! – в гневе закричал Светлейший.
Склонившись еще ниже, Сафриус, с деланным беспокойством, сказал:
– Я крайне опечален, Светлейший, что я, твой покорный слуга, прогневал тебя. Но, не возьму в толк, чем именно. Я твой вернейший подданный и всегда стараюсь во всем угодить тебе. Ты это знаешь, Светлейший. Если я что-то сделал не так, то клянусь, готов загладить вину, как угодно, только скажи, что я должен сделать и любое твое приказание будет выполнено.
– Прекрати разыгрывать невинность! Ты все прекрасно знаешь! – сердито выкрикнул Светлейший, пристально глядя в глаза хозяину замка. – До меня давно доходят слухи о твоих темных делишках, и о тех беззакониях, которые ты творишь. Ходят разговоры, о том, что ты занимаешься колдовством. Пока это были жалобы крестьян, черни и мелких землевладельцев, я не обращал внимания, даже несколько раз приказывал наказать самих доносчиков. Полагая, что если каждый бедняк начнет клеветать на высокородных представителей знати, то народ скоро вообще выйдет из повиновения. Но теперь дошло до того, что я получаю жалобы от знатных вельмож и владельцев больших богатых поместий. Тут уж я не мог не выслушать предъявленных обвинений. И, что же я слышу от достойных подданных, в чьей правдивости у меня нет причин сомневаться? Мало того, что ты занимаешься всякими пакостными делами имеющими отношение к колдовству, что само по себе величайшее преступление. Но то о чем поведали эти господа, вызвало у меня возмущение, отвращение и даже ужас!
– В чем же таком страшном, о Светлейший, меня обвинили эти так называемые, достойные доверия господа? – скрывая презрительную улыбку, спросил Сафриус.
– Молчать! – заорал Светлейший. – Не смей открывать своего недостойного рта без позволения твоего правителя! Помимо всего прочего, мне донесли, что ты проводишь колдовские ритуалы, для которых используешь человеческую кровь. И мало того, кое-кто из тех, кого я выслушал, клянутся, что ты пьешь ее. Ты, совсем спятил, Сафриус?!
– Мне позволено будет сказать? – смиренно спросил колдун.
– Говори! – прорычал Светлейший.
– Я действительно провожу некоторые ритуалы и иногда использую кровь для достижения лучшего эффекта. Но это всего лишь жалкие крестьяне, недостойные рабы. Светлейший, разве я не служу тебе верой и правдой долгие годы? Разве не служил я твоему отцу? Разве не оказывал услуги, которых никто кроме меня оказать бы больше не смог. И для оказания, которых я тоже, порой, проводил различные ритуалы.
– Ты смеешь намекать на то, что я соучастник в твоих мерзких беззаконных делах?! – прошипел Светлейший. Глаза его пылали негодованием и злобой. – В нашей стране колдовство запрещено и карается страшным наказанием, как тебе известно. Если даже ради интересов страны и общего блага я смотрел сквозь пальцы на твои дела, прямо скажем, отдающие колдовскими штучками, то сейчас ты и впрямь перешел черту.
– Что я должен сделать Светлейший, что бы вернуть твое расположение? – спросил Сафриус.
– Ничего. – Отрезал правитель. – Все зашло слишком далеко. Ты должен покинуть страну, в течение месяца. Навсегда. Если ты этого не сделаешь, ты будешь обвинен в колдовстве и понесешь соответствующее наказание. Я даю тебе месяц, только благодаря твоим прошлым заслугам. Это мое окончательное слово! – Светлейший развернулся, и, не прощаясь, покинул замок.
– Я знал, что Светлейший не изменит своего решения. Я начал готовиться к отъезду. Отдал распоряжения слугам. Через неделю после встречи со Светлейшим ко мне, неожиданно, явился Карфион. Он не был из числа тех, кто имел обыкновение посещать мой замок. Мы не были близкими знакомцами и едва перекидывались парой слов, когда встречались при дворе. Я понял, что ему что-то нужно от меня. Карфион сильно нервничал, был напряжен и даже испуган. Во время обеда по случаю приезда гостя, он говорил о какой-то ерунде, сидел как на иголках. По окончании трапезы я пригласил его в свой кабинет и спросил, чего он хочет. Он долго ходил вокруг да около, не решаясь рассказать об истинной цели своего визита. В конце концов, он признался, что ему нужен яд. Чтобы убить своего дядю.