- Так, это у нас кто? - толстый прокуренный палец ткнулся в живот Прилуцкого.
- Это у нас технолог, - честно признался Сашка.
- Очень приятно! Инспектор Божко! Скажите-ка мне, товарищ технолог, что следует делать, если в улове случайно окажется такая, допустим, особь, как белокорый палтус?
Вопрос был с глубоким дном. Белокорый палтус - редкая рыба, занесенная в Красную книгу. Промышленный вылов ее категорически запрещен. Правила рыболовства сурово гласили: если поймал хотя бы хвоста - выбрасывай за борт. Дохлая особь, живая - без разницы - за борт и все! Но буквально в канун нашего рейса в правила внесли изменения. Безвозвратно уснувшую рыбину можно было пускать в обработку.
В этом плане Прилуцкому повезло. Здесь же, в районе Шпицбергена, мы буквально два дня назад поймали один экземпляр - огромную камбалу пяти с половиной метров длиной и весом под четыреста килограмм. Поэтому Сашка был просто вынужден очень основательно просветиться. К телефону был вызван главный технолог промбазы и грамотно атакован вопросами. Как обрабатывать рыбу? Следует ли ее потрошить? Можно ли снять филе и морозить его порционно, по десять килограммов в брикете?
Отдел обработки был поставлен в тупик. Технолог взяла короткий тайм-аут, но клятвенно обещала «все как следует уточнить и к вечеру дать ответ в письменном виде». И действительно, подробные разъяснения поступили. Со ссылкой на ГОСТ Сашке предписывалось заморозить рыбину целиком, с головой, в потрошеном виде.
Теперь в руках у Прилуцкого были одни тузы. Он все разложил по полочкам и даже позволил инспектору поближе ознакомиться с радиограммой.
- Насчет обработки вопросов нет, - усмехнулся Божко. - Но ты, старший технолог, не сделал самого главного. О каждом подобном случае нужно ставить в известность ближайшую инспекцию рыбнадзора. Саенко, запиши в протоколе: в правилах рыболовства товарищ ни в зуб ногой.
Молодой «подмастерье» раскрыл толстенную папку и что-то там черканул.
Сашка пытался вежливо возмутиться, но инспектор отрезал:
- Я же сказал: больше вопросов нет! Для меня предельно понятно, откуда растут ноги у этого бардака. Но чтобы быть объективными до конца, мы проверим еще и орудия лова. Пригласите сюда тралмейстера. Пусть проводит меня на корму.
Вовка Мышкин сразу вспотел. Пришел черед отдуваться ему. Прекрасный специалист, он всегда начинал заикаться при виде любого начальства и с огромным трудом облачал свои мысли в слова.
- Вы там это... осторожнее! Такое, понимаете дело...
- Мы ни в чьих наставлениях не нуждаемся, - оборвал его песню инспектор. - Будем делать то, что считаем нужным. Разумеется, в рамках своих полномочий. Кто мне покажет трал?
- Я покажу! - Надо же! Все-таки вырвалось...
Человек - животное стадное. Но всегда в любом коллективе встречается морда, что лично тебе неприятна. Неприятна - и все! С первой встречи, с первого взгляда. Умом-то все понимаешь: и мужик ничего, работящий, толковый. И друзей у него не меньше, чем у тебя. А сердце - поди ж ты! - не принимает. Что особенно интересно - и к тебе такой человек относится настороженно.
Откуда оно, это чувство? Из каких глубин генетической памяти? Голос крови как будто предупреждает: держи ухо востро! Это воин чужого, враждебного племени. Когда-то его предки шли с оружием в земли пращуров. Убивали детей и женщин, угоняли коней и скот...
В общем, этот Божко мне сразу же не понравился. И повел я его в наш «живой уголок» самым кружным путем. Через фабрику, «пять углов» и матросскую раздевалку. Инспектор сначала поднюхивал носом. Потом нос заложило. Он сердито сморкался и ронял сквозь желтые зубы: «Бардак! Бардачина!». Саенко - напротив - смотрел вокруг с искренним любопытством. В душе он, наверное, был моряком. А в начальство подался по той лишь простой причине, что делать ничего не умел.
По крутому узкому трапу мы поднялись на палубу и прошли мимо фальштрубы в сторону рыбодела.
- Вот он, трал! - указал я рукой и украдкой взглянул на мостик.
Севрюков, как всегда, находился в состоянии мрачного созерцания. Но где-то на донышке глаз прорезался интерес. Рядом с ним ухмылялся Сашка Прилуцкий. А поодаль, на заднем плане, уныло повесил нос несчастный Володя Мышкин.
- Посмотрим, посмотрим!
Инспектор нагнулся и припустил вдоль мешка неровной собачьей рысью. Щуп мелькал в его правой руке, как челнок у швейной машинки. Помогайло Саенко столь же лихо записывал результаты замеров. А лев в это время ужинал. Пользуясь отсутствием пистолета, он вел себя как житель Москвы в магазине «Дары природы». Харчами перебирал. С головой зарывался в ящик и черпал от самого дна покрупнее да посвежее. То ли он не сразу расслышал голоса на своей территории? То ли просто оторопел от такой беспросветной наглости?