- Вэ-э! - сказал он довольно мирно и спрыгнул на палубу.
- Ве-е?! - сказало в штанах у инспектора.
- Вэ-э!!! - заревел лев, выдвигаясь вперед.
Куда подевались солидная величавость и едкий, менторский тон! Обгоняя друг друга, и Божко, и Саенко просквозили по трапу на мостик.
Я спрятался в фальштрубе и, сидя на грязных фуфайках, смеялся, как сумасшедший.
- Где капитан?! - доносилось с начальственной высоты. - Я не вижу здесь капитана! Здесь какой-то дачник в пижаме! Вы у меня положите рыболовный билет!
Ох, и трудная это наука - ладить с таким начальством!
Высокие гости убыли восвояси. Катер скакал по короткой волне. Инспектор сидел на руле и махал кулаком в такт своей гневной речи. До нас доносились только обрывки фраз.
- Ва - шу - мать! - раздельно летело над морем! - Вы - у - ме - ня!
Больше никто ничего не расслышал. Наше судно всплеснуло винтами и пошло, набирая ход, курсом на чистый зюйд.
Представитель дикой природы сильно обеспокоился. Он то носился по палубе, то снова нырял в ящик. Когда очертания скалистого берега сравнялись со срезом кормы, зверюга не выдержал и съехал по слипу в море с огромной трещиной в зубах. Вахтенный штурман еле успел застопорить ход, чтоб не порвать его лопастями. Сволочь он, конечно же, сволочь, но тварь бессловесная. Не то что этот Божко!
Через час пришла телеграмма. Иван собрал экипаж, и коротко изложил ее содержание: Нам надлежало следовать в порт и ждать там дальнейших оргвыводов.
Себя Севрюков считал чуть ли ни главным виновником всех наших бед. Он был человеком дела, говорить совсем не умел и не смог привести ни единого довода в свое оправдание.
Пришлось оказать содействие. Я начал свое выступление с мрачной трагической фразы:
- Нас оскорбили в нашем же доме
Тот. кому доводилось писать «объяснительные», знает примерную схему как грамотно «переводятся стрелки». В прологе я перечислил полный пакет проколов, допущенных флотинспекацией. И не просто так перечислил, а сослался на конкретные документы. На шлюпке, в которой они «пригребли», отсутствовал магнитный компас. Не был поднят и государственный флаг. Да и сами инспекторы почему-то забыли надеть спасательные жилеты. Тем самым грубейше нарушили такие-то исходящие с такими-то подписными.
Иван ухмыльнулся:
- Что было, то было!
Затем я напомнил собранию, что здесь же в районе Шпицбергена нас трижды проверило норвежское военное судно. И что? Представители чуждой, враждебной цивилизации никаких нарушений не обнаружили. Хотели, но не смогли.
- Может, есть у кого-то причины сомневаться в их компетентности? Я сделал долгую паузу. Все промолчали. Причин, как я понял, ни у кого не нашлось. - А вот компетентен ли инспектор Божко? Это, по меньшей мере, вызывает сомнение.
Ключевая, ударная фраза. И она прозвучала как раз к месту. По мере моего выступления правая бровь на лице капитана поднималась все выше. Теперь же застыла на месте, как будто ее заклинило. А я предоставил слово рыбмастеру.
- Шишнадцать лет рыбу морожу, - Сашка почесал переносицу, - а в такой переплет попадаю впервые. Что только в трале не попадалось: семга, омары, камчатский краб. Вся красная книга, считай, и перебывала. Вышвырнешь за борт или ну, это... (народ понимающе захихикал) если не видит никто. Но чтобы о каждом случае сообщать рыбнадзору? Когда же тогда работать? Нету такого в правилах. И никогда не было.
- Утверждение инспектора голословно! - Я бережно подхватил Сашкину мысль, поставил ребром и очистил от праздных хихонек. - Кроме личных амбиций Божко за ним ничего не стоит. Что будем делать, толпа?
- Сам-то что предлагаешь? - подал голос Володя Мышкин.
- Попробуем рассуждать вслух. Положение наше аховое. Судно снимается с промысла. Под вопросом выполнение плана. Отсюда до Мурманска четверо суток холостого пробега. А это прямые и косвенные убытки судовладельцу в лице государства. Раз так - будут искать виновных. Промолчим - найдут среди нас. Заклюют, заплюют, затопчут. Предлагаю выстрелить первыми.
- Как это, выстрелить?
- Обратиться с коллективным письмом в обком партии, ЦК профсоюзов. Поднимем побольше шума, привлечем прессу. Так, мол, и так, на наших плечах продовольственная программа СССР. Мы несем трудовую вахту «Пятилетку - в четыре года», на двести процентов перекрываем план. А тут какой-то Божко! Сам ни хрена не знает, а берется вершить суд и расправу. Это, братцы мои, не банальное самодурство. Это уже самая натуральная политическая диверсия! И мы, как достойные граждане великой страны... Ну, и так далее и тому подобное. Ты как, Иван Алексеевич?