Хвак возликовал в душе от этого разрешения, однако постарался это скрыть, ибо уже усвоил, общаясь с премудрым спутником своим: мужчина должен быть сдержан в словах и в чувствах. «Сначала бой – потом переживания!». Это изречение святого старца настолько пришлось Хваку по душе, что он, трижды повторил его про себя, пока не убедился, что запомнил точно и накрепко. Главное не растеряться и вызнать что-нибудь этакое, по-настоящему важное.
– А почему на этой… на дуэли и на охоте можно?
– Что – можно? – не понял вопроса Снег.
– Ну… губить для забавы живые существа? Давеча вы сказали?
– Я сказал??? – Снег вытаращил глаза, открыл было пошире рот, дабы разразиться гневной… но прихлопнул его и замолчал, вспоминая.
– Д-да, действительно я так сказал… Как думал, так и сказал. Но почему, собственно говоря, я так… Хм… Можешь подождать немножко, любезный Хвак? Я соображу ответ…
Хвак с готовностью кивнул, а сам стал пристраиваться поудобнее, чтобы и второй бок под тепло подставить, и, при этом, собеседника не обидеть своею возней во время такой важной беседы.
– Короче говоря: я спорол глупость. Меня лишь в некоторой – довольно небольшой – степени извиняет то обстоятельство, что отвечал я совершенно искренне. Но отвечал я не подумав. Нельзя для забавы убивать ни человека, ни зверя, ни на дуэли, ни на охоте. Разве что демонов… Да и демонов, по большому счету, не стоило бы. Но… человечество делает это испокон веков и будет делать дальше – зная, что нельзя. Эта противоречивость позволяет человеку числиться самым опасным демоном из всех… И выживать, убивая других. Вот, например, я: презираю дуэли и набор тухлых и преглупейших поводов для оных, но никогда не откажусь от поединка, если отказ может уронить тень на мою так называемую честь и на честь моего рыцарского сословия. Или еще. Высокородная сударыня может весело смеяться, видя, как сокол ее на птеровой охоте в клочья терзает птеров послабее, и смеяться отнюдь не оттого, что голод ее вот-вот будет утолен окровавленными тушками добытого… А я, понимая, что птеры убиты сугубо для ее забавы, и не подумаю отрицать в этой фрейли… в этой сударыне чистоту, нежность, мягкость, доброту и способность… любить… Такие вот непоследовательности человеческого сознания.
Убивая на дуэли и на охоте – знай, это забава сия чернит твою душу, так, что потом никогда ее будет не отмыть до первозданной чистоты… Врага убил – это уже не твоя забота: пусть потом боги на том свете сами разбираются – где белое, где черное, а где запачканное, но если заведомо не от необходимости убиваешь – даже боги не очистят от коросты душу твою. Воюй, руби, веселись – но помни: душа – главнейшая драгоценность в жизни, которая еще и подороже самой жизни, она у тебя одна, другой не будет. И принадлежит тебе, а не богам, какой сохранишь – такой и останется в вечности.
– А у вас она… ну… какая?
– Чернее ночи, грязнее грязи. Потому и ушел из света, дабы… Если уж не очистить, то хотя бы долее в грехах не купать. Эх, убежать бы от себя – да мир этот слишком мал… Повторю итог, в ответ на твой вопрос: все так делают, но это неправильно. Или, если тебя больше устраивает: сие неправильно – да все так делают. Еще вопросы?
– Вот еще хочу узнать. Вы… когда я подошел… такая штука в руках… это чтобы читать, да?
– А, свиток. Да, я читал книгу, некий трактат о сущем. А что?
– Как это делается? Ну… чтобы читать?
– Полагаю, ты полностью неграмотен?
– Угу. – Хвак смотрел на собеседника с такой надеждой, что у того дрогнуло сердце и он решил попытаться хоть что-нибудь объяснить.
– Погоди, свиток достану… Прежде чем читать, надобно счету научиться.
– А я умею считать: два и три – будет пять. Пять и пять будет… дев… нет, десять! Во – десять! – Хвак протянул вперед ручищи с растопыренными пальцами.
– Правильно, десять пальцев на обеих руках. Ну тогда смотри. Вот я начертил одну полоску поперек это означает один. А две полоски – два. Две полоски – почти то же, что два пальца. Три полоски – три пальца, то есть – три. Три может быть чего угодно: три пальца, три золотых, три дерева…
– Точно! Я так и понял, сам понял!
– Молодец. Только что я начертил пред тобою скромнейший образчик письма, так называемые счетные руны. Далее, четверку уже не четырьмя линиями отображают, а вот эдак вот. Запомнил?