– Ты чего, струсил, что ли, Джога?
– О-о-о… И еще как, повелитель! А ты будто бы не струсил? Ты можешь, хотя бы, не бежать? Повелитель, поверь, за нами больше нет погони, уж не знаю почему.
Хвак перешел на шаг и только сейчас заметил, что прихрамывает… Задница болит, плечо горит, суставы хрустят и трещат, и в локте и в запястье… Ой, надо присесть, передохнуть…
– Зато я знаю, Джога… почему нет погони… Их стрекозка остановила…
– Какая еще стрекозка? Причем тут стрекозка, повелитель?
– Такая… Потом объясню… Погоди, рубаху сниму… Надо осмотреться… Ты только глянь: заклинания не помогают: я раз и второй, а все как вода в песок уходит, и почти никакого облегчения! А, Джога, почему так? Ого, синячище! И там…
От плеча и на грудь, почти до пуза, расплескался опухолью огромный синяк, уже и не синий, а черный, с переливами в багровое… И даже за спину ушел, под лопатку… А на заду тоже синячина будь здоров! Хвак здоровой правой рукой оттопырил портки… даже приспустил, чтобы виднее… Но этот, хотя бы, не такой черный, как на плече…
– Джога – а почему говорят синяк, а не черняк? Вон, глянь как черно? А почему я его третий разу уже заклинаниями потчую, а он почти как и был?
Джога хмыкнул – и опять Хваку почудилось, что он словно бы видит внутренним глазом демона Джогу, как тот поеживается, оглядывается нерешительно… Вот, высунул голову из плеч, опять робко прихихикивает…
– Прежде всего, повелитель, низкий поклон тебе, что отстоял и не отдал меня!..
– Ну, а чего я им… Моё – так моё.
– Ты – тоже не мед с сахаром, повелитель, особенно когда трезвый, но с тобою мы вроде как сроднились… Ой!
– Я тебе вопрос задал, насчет синяков.
– Прости, повелитель, просто… еще не отошел от радостных переживаний… задумался, подражая тебе во всем… Нет, «черняк» – я, лично, такого слова, примененного по отношению к телесному урону, сопровождаемого внутренними кровопотерями, не имеющими выхода нару… Нет! Не слыхал такого слова, повелитель, ну, что ты, в самом деле, видишь же, что я верноподданно тороплюсь отвечать! Имей терпение! Твои заклинания неплохи, повелитель, плохим я не научу, однако, они – всего лишь человеческие возможности целенаправленно собирать и использовать магию, разлитую окрест, в то время как урон, сопровождающий удар, шел от оружия бога, от молота Чимборо! Поставь десяток простых людей вплотную – все разлетятся в брызги от такого удара! Более того, от пинка, от давешнего, которым наградила одну из твоих несравненных ягодиц богиня… богиня… э-э-э… Луа, если судить по излучаемой ауре, а также отпечатку ступни… та же дюжина людская изойдет на мелкие часточки…
– Ты сначала сказал, что десяток.
– В данном случае, как и в большинстве других, разница между этими двумя величинами несущественна, поверь мне на слово, повелитель… Да, а удара молотом хватило бы на умерщвление целого войска. Но ты жив! И это чудо из чудес! Ты, вероятно, первый из людей, зверей и демонов, кому удалось остаться в живых после подобного.
И в пятый раз произнесенное заклинание исцеления впиталось в плечо без остатка и видимой пользы… Ну, разве что боль чуть унялась… Болтовня Джоги успокаивала, Пригорья выглядели тихо и приветливо, как всегда, Хвак уже не оглядывался испуганно, сидел на камне у воды вольно, превозмогая постепенно утихающую боль, даже с улыбкой… Вот только сердце все еще колотится громче обычного, и ярость внутри как бы взрыкивает временами… И свет понимания стал ярче… Вроде, как он, Хвак, большее стал постигать в мыслях своих.
– Так это – богиня Луа? Ты знаешь, Джога, а я ведь чуял, что за мною по пятам кто-то погнался! Только я думал, что это Ларро с мечом.
– Бог Войны Ларро… да простят боги и повелитель мой случайный смешок!.. Бог Ларро, повелитель, был очень недоволен, когда наковальня бога Чимборо попала ему прямехонько в голову! Это тебе не секирой сквозь передник по соску! Думаю и уверен, что ему очень и очень не понравилось впервые за вечность катиться кубарем по земному праху, среди собственных соплей, ушей и зубов, подобно… Впрочем, наковальне досталось куда больше от этого столкновения, и теперь богу Чимборо придется ваять новое кузнечное имущество. Надо думать, что они с Чимборо уже залечили свои раны и порезы. И Умана тоже.
– Так им и надо! А этой-то я чем не угодил? А она-то чего… эта… Луа? Вон, глянь, какой синячина – мне сидеть больно, не то что ходить!
– Тем не менее, повелитель, исцелить сию радугу на тыльной части твоего туловища будет неизмеримо проще. Я бы дерзнул – хотя мне и страшно – если бы ты позволил мне, повелитель, прикоснуться моею сущности ко следу той, кто…
– Не-е, я сам. Так, а за что она меня ударила-то? Причем, первая, ведь я же ей ничего такого не сделал!